Тайны твоего сердца

— Кончено не шутите, издеваетесь! — меня снова начало заносить. — Из-за чего? Что я отказала?! Что посмела чего-то требовать и не сразу покинула замок, как вы хотели?! А может ради веселья — просто потому, что можете издеваться? Считаете себя вправе — ведь я простая служанка? Но от того, что я служанка, человеком ведь быть не перестаю! И вы не переставайте! Хотя мне кажется, давно уже перестали!

Я понимала, что опять говорю слишком эмоционально… и может не те вещи, которые стоило бы говорить. Зная, что я в какой-то мере в его власти и что он не самый добрый парень из тех, с кем я знакомилась. Но остановиться… остановиться было невозможно. В плотине моего спокойствия давно уже зияли глубокие трещины, и неудивительно, что ее прорвало.

Его, похоже, тоже.

Потому что лицо Евора — удивительно шедшее ему имя, кстати — исказилось знакомой злостью, и он подскочил ко мне, схватил за руку и поволок из комнаты. И ничего я сковородкой сделать не успела… и сопротивляться не успела начать, потому что увидела, что волокут меня из замка.

Хочет вышвырнуть сам?

Прекрасно!

Я и сама этого хочу!

Мы буквально добежали до ворот — он впереди и я едва поспеваю сзади — и мужчина поставил меня перед створками, прищелкивая пальцами…

Ничего не произошло.

— Толкайте, — прошипел.

Не двинулись.

Он сам толкнул… меня, к изгороди и зашептал что-то… Но и там прохода не появилось.

— Так не должно быть… — Евор удивленно повторил уже знакомую фразу, а я теперь уже усомнилась в правильности своих выводов.

— То есть… это не вы меня задерживаете? Заело просто? — спросила осторожно.

— Заело? — он как-то дико на меня посмотрел, а потом расхохотался. Пугающим, кстати, смехом. — Ну, можно и так сказать.

— Прекратите смеяться, — буркнула, — Инструменты тащите. Ну или другой выход давайте — не может быть из такого огромного места только одного пути…

— Не поможет.

— Это почему? — подбоченилась.

— Замок оставить вас решил.

— Ч-что это значит? — я и правда не понимала. Его слова может и складывались в цельную фразу, но смысл этой фразы до меня не доходил.

— Что вам придется стать пленницей Замка, Аделаида

Меня даже не порадовало, что он запомнил мое имя. Я просто смотрела на него и хлопала глазами.

— Пленницей? Почему замка? Вашей хотите сказать? — рассердилась снова.

— Думайте, как удобно… только это ничего не изменит.

Я стояла и смотрела на него — а он на меня.

И бесполезная сковорода между нами…

Голова кружилась от обрывков воспоминаний, отдельных фраз и слов, от всего произошедшего за последние дни, от картинок — где он в клети или требует убираться прочь — от мыслей…

— Это… надолго? — выдала я по итогу, не имея возможности выразить все остальное. Оно пока не выражалось.

— Навсегда, — он отвернулся и уставился на замок. И столько было в его взгляде…

— Вы что же, хотите сказать… я обречена прожить здесь всю жизнь? — в мозгу чего-то явно не хватало, каких-то витаминов, чтобы окончательно понять происходящее. — Без права выхода в другие места, в одиночестве?

— Ну отчего же в одиночестве? — он двинулся прочь. Но последнюю фразу я успела услышать. — Со мной.

От ненависти до…

Я никогда никого не ненавидела.

В моем прошлом было, конечно, много неприятных людей. И тех, кто осознанно делал гадости. И кто "не специально". Был, например, первый начальник, исключительной редкости му…, что признавали даже самые романтично настроенные секретарши в нашей конторе. Меня из-за него еще долго передергивало, когда я слышала что-то про “привлекательных боссов-миллионеров”. Были, кто меня подсиживал. Тяжелых, хамоватых или глупых клиентов было множество. Вовчик, в конце концов — пусть он не разбил мне сердце, но оставил на нем пару ран.

Ненавидела?

Нет.

Но Евора я возненавидела. Пылко. В один миг. Со всей своей неожиданно прорвавшейся эмоциональностью. Со всей уверенностью, что именно он виноват в моей беде. Со всей силой чувств тридцатилетней свободной женщины, которая сама прежде определяла, как ей жить и что делать — и получала удовольствие от этого. У которой свободу забирали потихоньку — с каждым шагом в этом мире — а потом забрали окончательно.

И посадили в золотую, но клетку.

“Навсегда”.

Нет ничего ужаснее “навсегда”, понимаете? В жизни единственное “навсегда” связано со смертью — все остальное может измениться. И я считала это прекрасным. Что у каждого есть шанс прожить всю жизнь с любимым. Но если так получится, что “всю” ограничится парой лет, есть возможность встретить новую любовь. И с ним попробовать.

Что можно сменить работу. Сферу деятельности. Из юриста уйти в писатели, а из преподавателя йоги переквалифицироваться в кондитера. Что при большом желании можно уехать жить в другую страну и культуру, а еще при бОльшем — даже прижиться там. Что у людей может испортиться характер, а может — наоборот.

И это тоже было прекрасно. Всегда про выбор, который, кто бы что ни говорил, делаешь ты сам…

Некоторое время, когда прозвучали те ужасные слова, забравшие мой выбор, я стояла оглушенная.

Долго доходило, да.