Тайны тысячелетий

В простоте и надежности кожаного судна мы убедились, сшив из бычьих шкур лодку и испытав ее на Средней Ахтубе. Лодка диаметром два метра легко выдерживала четырех человек. Остается добавить, что мы сделали лодку не с целью проверить наблюдение почтенного Плано Карпини, а исключительно из интереса к моделированию предметов, позволяющих вжиться в чужую культуру и почувствовать себя хотя бы на миг человеком XIII века.

О захоронениях знатных монголов Карпини сообщает любопытные сведения. Их хоронили тайно, в поле, вместе с юртой, „именно сидящего посредине ее, и перед ним ставят стол и корыто, полное мяса, и чашу с кобыльим молоком, и вместе с ним хоронят кобылу с жеребенком и коня с уздечкой и седлом, а другого коня съедают и набивают кожу соломой и ставят ее повыше на двух или четырех деревяшках“, чтобы у него в другом мире была юрта и табуны коней. Когда яму зарывают, „сверху кладут траву, как было раньше, с той целью, чтобы впредь нельзя было найти это место“. И не исключено, что монголы сооружали также ложные могилы с целью уберечь подлинные от случайных или намеренных вторжений.

Наблюдения Карпини помогают понять, почему до сих пор не найдены погребения Чингисхана и его потомков. — Эти места считались заповедными землями, от сохранности которых зависело благополучие целого народа.

Роковой барьер

Барьер, который мог стать роковым для экспедиции, возник на границе Европы и Азии, в низовьях реки Урал. Мы уже несколько дней ехали по сухой степи вдоль Каспийского моря. Этот район на одной средневековой карте отмечен как „земля, необитаемая из-за обилия воды“ и даже изображена река Ахерон, несущая свои воды в мир мертвых. Внезапно мне пришла в голову идея заснять топкие берега Каспия. По пути мы увидели селения, смытые водами вышедшего из берегов моря. В последнем поселке старики казахи предупредили меня о возможной опасности… Вездеходы легко преодолели несколько километров плавней; мы ехали через камыши по затопленной дороге, и стаи диких уток с шумом поднимались в воздух. Граница между морем и сушей оказалась размытой. Какой-то странный азарт рождался от одной только мысли, что вот сейчас мы въедем в море.

Вскоре появился песчаный берег. Оператор снял два дубля и предложил сделать третий. Машины» третий раз прошли по своим следам и намертво застряли в вязком иле. Это было равносильно летальному исходу. Ночью ветер с моря — моряна — поднял уровень воды на метр. Один из водителей, оставшийся на ночь в кабине, рассказывал мне потом, что, когда он увидел плавающие в кабине тапочки, — начал молиться.

Однако штормовая ночь прошла без потерь. Паники не было, все силы ушли на борьбу со стихией. Утром крыши машин выглядывали из воды, как загадочные острова. На них громоздились оборудование, личные вещи и промокшее снаряжение, словно рядом произошло кораблекрушение, и эти вещи выбросило на берег. Весь следующий день экипаж, разбив палатку на маленьком острове, играл в преферанс, Водители, вооружившись самодельными острогами, охотились за рыбой, Повар и Врач жарили рыбу, а я вплавь отправился на «большую сушу» за помощью. И никто из нас не знал, что будет завтра. Ведь морская стихия непредсказуема. Важно было не дойти до отчаяния… На третий день нам помогли военные. Наши КамАЗы, ко всеобщей радости, выйдя из морского плена, оказались работоспособными, и вскоре мы продолжили путь.

Мы везли с собой запас питьевой воды, продуктов и топлива, позволявший жить и работать в автономном режиме 7–9 дней, или полторы тысячи километров. Тщательная подготовка оправдала себя.

Например, путь вокруг Аральского моря не изменился за прошедшие 750 лет: дорог в глиняной пустыне нет вообще, вернее сказать, их прокладывает каждый на свой страх и риск. Случайный дождь превращает солончаки в опасные ловушки. В средние века караваны, шедшие через эти места, использовали опытных проводников. А как быть современным путешественникам?

При встречах с людьми в редких селениях, состоящих из пяти-шести глинобитных хижин, мне казалось, что время здесь остановилось.

В один из таких дней на реке Сагиз мы столкнулись с явлением, которому не нашли объяснения до сих пор. Полчища черных жуков ползли по глиняной пустыне. Невозможно было ступить на землю, не раздавив нескольких насекомых. Мы проехали 60 километров, но жуков стало еще больше… В эту ночь мы спали на крышах салонов.

Как и в средние века, войлочные шатры кочевников, окруженные стадами овец, были разбросаны на необозримых просторах Великой Степи. Но необозримой и однообразной степь казалась только чужеземцам. Каждая ходовая группа в степи имела свой ареал кочевок, свое жизненное пространство.

Заметив на горизонте становище, мы направляемся к нему. После обычных приветствий чабан приглашает нас в свою юрту — отведать верблюжьего молока и соленого сыра — курта. Я переступаю порог степного дома и вспоминаю слова Плано Карпини: