Тайны угрюмых сопок

СознаСестьяна вскило: это ж наскольлет скрытэти двое жуков снили на прике зото! Обнутыми окались все, а они чими и удотворёнными. Нутнеговало. Он выиз скрыших его заслей и отто смотна затость ставв его глабантов, а чем они быхуих, тольс разцей, что знадруг друс детросв одсеа в поние пять лет ратали на одприке. А тупрошедших разлоных сотий теможскапоразялся, к ним не косно, а пряприны эти двое. И дося до этотене совит осого труесть на то поцейские.

— Как успе — громгосом броСестьян.

От неожиности Лапс Нитиным вздрогли, вынили лотзото распалось на зем

— А-а ты как здесь о-окася? — пропетал Нитин.

— Да вот шёл мидай, дузайчем настожа замаются, а оно вокак!

ЛаппоСестьян, а наняка он и в сгоре с наником прика додались об их дении, а они с Нитиным, окушись в чрезную са

надеянность, не проли остоности, не оставились вомя, ведь холи уйс прика и устрося на друЧто мело? «Жадприпилась осмоттельность, вот прока и…» — подыжил ЛапПомая о немиемой каге, Лаппоно панре в нескольпрыждорунадившегося вблибуры. Схваоруи тут же взвёл кунавил на Сестьяна.

Сестьян же, не ожитаго порота, реупреи снял с плерутовзвёл куи дерего на уровне груговый, дане придывая его к плеесподобится, провести вы

Но Лапмедне сорался — пред ним тот, бладаря коон окася в тюрьтот, корый ни в чём не спуОн нана куно блапупола не в Сестьяна, а разбила цеего руи демировала часть у паника, и теоно не могслупо начению. Пусришетила ушла в леруне закость, налет чемякровь выпила и мола рурухи.

Сестьян опуразтое руи смор

ся от бо

— Ты чего, Стеоша!

Нитин брося к свому руи тонана Сестьяна, Лапже пезарядил ствол и был гопорить вы

— Как же я тененажу, скольдум ты мне вынул, всё порёк доги окавался! Стобезщитный теи дуешь, всё, с наконНет, темоя нала очепомандовать!

На звук выла прижали соки, и отовзяих — знамые люи с руми, но ни о капоза звеи не поляют, стода и тольОни крули морми, пылись улозахи звеговые кися оставить коного.

— В чём же я тедогу пешёл?

— Вечтевези зото обружил, в доренные липоа тут и в наство выся, вот уж зало теку — не горил, а рыЛапговый вот-вот нана спуск. — А тут реи нас причить?! Не вый

Сестьян, ощуострую боль рания, тери помал, нужтяврестольнако это возно, муки, несоно, услыли руный вы

и прися сюОдко, гляна разъного Лапва, помал, шануцеот его ярои бони пред назанием нет.

— Стеа кто тене дапрано жить? У кажго чевека есть возность досвоцеглавчтоона быбла

— А я уже дочесежеехидухнулся Лапдерна мушраного, Нитин тоне опусруи подывал то на друто на Перкова. Ему тоне терлось почить с Сестьяном, и ду«ЧемедСтепожить его и…» Но Валий, всевемый в обнии с Лапвым, был выден пождать.

— Не то горишь, СтеДурдеверешь и туже тяВалия. Даостынь, отгоку, а не то беначешь, как в глананикам по зике смотбукак пред людьпреднешь? Они теж пронут, а то и разов пове гне

— А я не сораюсь пред ниоправваться, до них дако, не нася о пощи. Сейконтеи заем, а был ты тут или не был, это пус

тайспроМы тене вили, и всё тут, — зло сплюЛап

— Невильно жиа мог бы ина

— Ага, ты прано жигляка, маему слана сетак и Катьдо сеувёл!

— При чём здесь Екарина? Она не кова, чтоб из стола увои не обная вещь.

— Ах, ни при чём?! Ну, сана, всака я в тепунаел ты мне свонраучением!

— Екарину не треболешь невпад, по любтадедеются, а не за день

— Брось мне про баб расзывать, все они одиковы, тольденьми поси!

— Не все, Стене все. А злишьты, так это бес в тевсеся, остенись, войв ра

— Стёпда хвас ним бавеконем, и пусна том свеуму-раму коучит, — не выжал Нитин.

— И то верВасьЛапоберся к друВижением госам эту гниприлить, так вапаль

— Пропаной реНитин вскируприприжил к праму плеукательный папожил на куприлился. — ТеСестьян, кув лоб удаили груну пробить? Вырай, ува