Тайны ушедшего века. Сенсации. Антисенсации. Суперсенсации

Работа в аппарате Совнаркома была трудной, она отнимала много сил и времени. Надежда Аллилуева значилась в должности помощника секретаря и выполняла обязанности дежурного секретаря при предсовнаркома. Часто приходилось засиживаться до позднего вечера, иногда захватывала и ночные часы.

Аллилуева нередко болела. Сохранились приказы о предоставлении ей отпусков в связи с необходимостью лечения: с 1 декабря 1920 года, с 8 апреля 1922 года.

В приказе руководства управления делами от 10 мая 1922 года указывалось: «Пом. Секретаря Б[ольшого] СНК тов. Аллилуева переводится в группу утерявших трудоспособность сроком на 2 месяца с 8.V.22 г. ввиду ее болезни».

4 января 1922 года подкомиссия по рассмотрению обжалований при Центральной комиссии РКП(б) по пересмотру, проверке и очистке партии рассмотрела дело Н. С. Аллилуевой и решила «ввиду ее молодости и партнеподготовленности подтвердить постановление Губпровкомиссии о переводе в кандидаты на 1 год».

Документы о переводе Н. С. Аллилуевой из кандидатов в члены партии не обнаружены. Однако, как видно из сохранившейся в архиве учетной карточки образца 1926 года, партийный стаж Н. С. Аллилуевой исчислялся в дальнейшем без перерыва с 1918 года.

Пар изо рта

Кадры, снятые кинохроникой о военном параде на Красной площади 7 ноября 1941 года, до сих пор трогают простотой и неповторимостью момента. Можно представить, как согревали они сердца людей в те дни, какие надежды вселяли. Кремль, Мавзолей, пушистые елочки — все до боли русское, родное.

Ровные шпалеры красноармейцев. После парада они отправятся туда, откуда приехали, — на передовую. Многие из них простужены, и это видно по дыханию, по клубам пара, вырывающимся изо рта. Здоровые дышат носом, и на крепком морозе отчетливо проступают двойные струйки пара.

Кульминация торжества — короткая речь Сталина. Вот он приближается к микрофону, произносит первые слова обращения к Красной Армии, к советскому народу. Странное дело, почему нет пара? У всех есть, а у Сталина нет?!

На эту тонкую деталь мало кто обращал внимание. Замечали накладку только специалисты-киношники, да и те помалкивали, подозревая что-то неладное. И лишь совсем недавно стала известна совершенно потрясающая история, приключившаяся во время съемок.

О том, что парад состоится, руководителей кинокомитета предупредили буквально впритык. До начала мероприятия оставались считанные часы, и специально подобранная бригада едва успела на Красную площадь.

Несмотря на спешку и нервотрепку, съемку провели успешно. Сразу же после парада помчались проявлять пленку. Все замечательно: яркость, контрастность. Но радовались рано: настроение испортили звукооператоры, сообщившие, что речь товарища Сталина не записалась. Режиссер Киселев, руководивший съемками, похолодел: он прекрасно понимал, чем это грозит ему лично и всей киногруппе. Скрыть от советского народа сказанное вождем?!

Убитый несчастьем, режиссер ночью отправился к председателю кинокомитета Большакову. Служивший в свое время шофером у Молотова, Большаков хорошо знал нравы наверху. В отчаянии он схватился за голову.

— Мы погибли, — еле слышно прошептал он.

Стали думать, что предпринять. Выход один — чистосердечно признаться, рассказать так, как было, ибо Сталин никогда и никому не прощал вранья. Пересилив себя, Большаков встал, набрал по «кремлевке» номер Сталина и доложил, что кинохроника сделала очень хороший фильм о параде, но произошла досадная оплошность, не записалась его речь из-за отсоединения проводов, поскольку очень торопились, а на проверку аппаратуры времени не оставалось, едва успели к началу.

Сталин, как рассказывал впоследствии Киселев, не перебивая, выслушал объяснение расстроенного председателя кинокомитета, а затем спокойно спросил:

— И что вы предлагаете?

Обрадованный таким поворотом дела, Большаков произнес в трубку:

— Записать ваше выступление еще раз, товарищ Сталин. И затем вмонтировать в хронику.

— Согласен, — ответил Сталин и опустил трубку на рычаг.

Большаков вытер вспотевшее лицо и как-то сразу обмяк в кресле. Киселев, наоборот, ощутил прилив такой энергии, что начал тут же выкладывать моментально созревший план действий.

Записывали Сталина в Грановитой палате. Ночью за считанные часы соорудили выгородку — угол Мавзолея, чтобы не оставить сомнений: дело действительно происходит на Красной площади. Сталин в простой солдатской шинели, что и давеча, подошел к микрофону с листом бумаги. Прозвучали первые фразы.

И вдруг Киселев, к своему ужасу, увидел, что оператор знаками показывает — запись не идет. Паркет поехал под ногами режиссера, своды Грановитой палаты обрушились на него…

Когда он пришел в себя, Сталин в сопровождении Большакова уходил от микрофона по направлению к двери. Киселев бросился наперерез:

— Товарищ Сталин, одну минутку!

В горле пересохло, снова помутнело в глазах. Сталин остановился, с изумлением глядя на киношника.

— Товарищ Сталин, — не узнавая своего голоса, сказал Киселев, — в кино есть закон: обязательно делать дубль. Вам придется зачитать еще раз…