Тайны времени

— Она дурой была, дурой и помрет.

— Я не ослышался? В этом мире она единственная твоя кровиночка.

Сергей подошел к окну и довольно долго стоял, о чем-то размышляя. Жан понимал, что разговор не клеится и затягивается. Расположившись на кровати, он лишь раздраженно сверлил его спину.

— Знаешь, — наконец проговорил Сергей, — единственное место, где я был по-настоящему счастлив, это виртуальный мир. Только там я был и Царем, и Богом. Реальность…А что реальность! Все в ней достается таким, как ты.

Жан не перебивал, давая Сергею выговориться, и тот продолжил:

— Этот мир — мой мир. Я создатель игры, и она начинает мне все больше нравиться. Даже такой супермен, как ты, чуть не отправился на тот свет, а я одним нажатием клавиши смог подарить тебе жизнь.

Жан по-прежнему не проронил ни звука.

— А что касается Лики, то она всегда была не от мира сего. Вечное увлечение какой-то мистикой, культами и прочей чушью. Ее глупость пустила глубокие корни в благодатной почве. Я пытался ее вытащить из храма, но, увы, ничего не вышло, потому и плюнул.

— Послушай меня, мафиози хренов, — наконец прервал его монолог Жан, — как говорится, «играй, да не заигрывайся», ты попал в плохую игру. Здесь иная реальность. Хочешь острых ощущений, адреналина не хватает? Твои острые ощущения окончатся на колу, вот где будет адреналин хлестать ручьями изо всех дыр.

— Меня взять невозможно, с моим оружием я всесилен.

— Меня же, «супермена», взяли. Голь на выдумки хитра, особенно если за твою голову назначат награду, да и заряд когда-то закончится.

— Не закончится, я спер у профессора один опытный образец. Не знаю, на основе какой физики он работает, но подзарядка не требуется и силу выстрела можно регулировать. От армии не останется и следа.

— А привязка к хозяину? Как тебе это удалось?

— Они не успели, говорю же, это опытный образец.

— Что будет, если его у тебя выкрадут?

— Не боись, я же программист, хоть и в прошлом. Обезьян с гранатой не будет, это я гарантирую.

— Как попал к тебе трактирщик Уго? Он ведь был довольно состоятельным человеком.

Серега хмыкнул:

— Да не дорезал такого доверчивого, как ты. Теперь охрана герцога его повесит, если найдет.

— И тебя за компанию. Что ты думаешь делать дальше?

— В первую очередь, я отдам тебе письмо, смятое, конечно, но сохраненное. Может, тебе повезет, и ты увезешь отсюда Лику. Во вторую — верну твоего коня, жалко, но он слишком приметный, не удастся его сбыть втихаря. Жеребцы-иноходцы — большая редкость да и клеймо герцога! В третью — дам немного денег на дорогу. Драгоценности, конечно, не верну, ребята не поймут. Видишь, какой я щедрый! Да, и забери излучатель, игрушка меня не слушается.

Сергей самодовольно ухмыльнулся. Он ощущал себя королем, одарившим бродягу. Жан грустно покачал головой.

«Этот мир, похоже, каждому воздает по заслугам и исполняет тайные желания».

— Значит, ты решил играть дальше?

— Да, — гордо ответил он, — это моя игра.

— Лишь бы она не стала твоей последней…

Дикий смех раскатом грома потряс пространство и время:

— Он думает, что создал игру, этот человечишка — лишь пешка в МОЕЙ ИГРЕ!

Жан выглянул в окно — небо прорезала ослепительная молния.

— Это мне показалось, или погода решила испортиться, хм, некстати…

Серега озадаченно крутил головой.

— Ты тоже это слышал? — прошептал он.

Глава 16

— Вито, ты гад ползучий, — зло прошипела Верховная жрица, — как ты можешь морочить девчонке голову?

Она расхаживает в белых одеждах…

— Что тебе не нравится, Беттина? Она мне хорошо служит, — обиженно защищался понтифик.

— Девушка считает себя весталкой, а ты пользуешься ее незнанием наших обычаев, она для тебя рабыня, и это тебя забавляет? А если она ляпнет кому-то о своем якобы посвящении?

— Она терпит все во имя богини Весты, а ты, душа моя, просто ревнуешь. Да и кому она расскажет? Она не выходит из храма. Нет, однозначно, ты меня ревнуешь!

Беттина негодующе скривилась. Ее худое лицо заострилось, темные глаза полыхнули опасным огоньком:

— Я подняла тебя из грязи, сделав вторым человеком в империи, и ты, — следующие выражения вогнали бы в краску даже роту солдат, — смеешь мне говорить о ревности?