Тайны времени

— Привет, подруга, — услышала она задорный голос на том конце провода. — Изводишь себя как обычно?

— Привет, Адель, как дела? — спросила Арин только чтобы спросить. Настроение было на нуле. Не хотелось поддерживать никакие светские беседы.

— По голосу слышу, что не ошиблась, — проговорила подруга, проигнорировав вопрос.

— Ты сама чем занимаешься? — спросила Арин, пытаясь избежать скользкой темы.

— Да все как обычно, — весело ответила подруга, — у меня нет повода сводить себя с ума.

Арин смолчала. Продолжать разговор в том же ключе не хотелось. Она уже собиралась свернуть беседу, сославшись на срочное дело, как Адель, заговорщицки понизив голос, сказала:

— Меня недавно познакомили с классной гадалкой. Ух, до сих пор мороз по коже.

— Что так? — заинтересованно спросила Арин.

— Зацепило? — подруга рассмеялась, излучая волны позитива. — Да, совсем извел тебя твой Жан! А что касается гадалки, может, тебе и стоит ее посетить?

Арин пожала плечами и… согласилась.

Следующим вечером, встретившись с бойкой подругой, они остановились возле подъезда двухэтажного скромного дома в старой части города. Дверь им открыла молодая женщина, в которой нетрудно было узнать горничную.

— У нас встреча с мадам Огюст, — радостно сообщила Адель.

Горничная приветливо улыбнулась и, склонив голову, предложила девушкам пройти в холл. Проследовав за подругой, Арин нерешительно застыла на пороге гостиной в викторианском стиле. Стиль давно ушедшего времени, оставившего после себя уют и комфорт, таящийся в завитках изысканных роз, фарфоровых фигурках ангелочков на каминной полке, пушистой бахроме кистей бархатных портьер…

Мадам Огюст вышла к девушкам. Она оказалась высокой, статной, с проницательными серыми глазами, а густые, высоко забранные в хвост каштановые волосы и гордое выражение лица делали ее почти красавицей. Однако взгляд ее был жестким, цепким, выдавал силу и решимость. Казалось, что если она поставит цель, то непременно достигнет этой цели любыми путями. Арин невольно вспомнила романы викторианской эпохи, в которых фигурировали злодейки и невинные розовощекие девушки, чьи сердца томились от первых влюбленностей.

Пытливый взгляд гадалки прошелся по гостье вскользь, а после, словно споткнувшись о ее глаза, опять вернулся к лицу Арин, изучая его заинтересованно, с пристрастием. Под гнетом этого взгляда девушка смутилась, но, взяв себя в руки, спросила как можно тверже:

— Очевидно, вы гадалка?

Дама с ледяной вежливостью качнула головой и жестом пригласила Арин в кабинет.

— Почему вы так пристально меня изучали? — опять спросила Арин, нарушая все законы приличия. Сердце тревожно билось внутри, словно пойманная в силки птица.

— У тебя, девочка, интересная судьба, — протянула мадам Огюст.

Арин покоробило обращение к ней: «девочка». Странно было услышать такое от женщины, недалеко ушедшей от нее по годам. Девушка недоуменно посмотрела на гадалку и ахнула. Стоящая перед ней женщина внешне не изменилась, изменились только глаза. Они стали темными и пустыми, а в их глубине застыл лед. Разом повеяло холодом.

— Чем же интересна моя судьба? — выдавила из себя Арин, отводя взгляд от этого мрака, затягивающего подобно черной дыре.

Женщина села напротив, но прошло бесконечное множество секунд или минут, прежде чем она произнесла странную фразу:

— Твоя жизнь расколется на две половинки. В каждой из этих половинок будет любовь, только…

Она подошла к огромному зеркалу, занимающему большую часть стены. В этом зеркале отражалась и Арин, сидевшая в кресле со сжатыми кулаками.

— Смотри, — сказала гадалка, указывая в зеркало.

В глубине его, разрастаясь, вырисовывалась фигура Жана. Его взгляд пронзал насквозь, сводя с ума. Такой родной, такой близкий и одновременно такой чужой и далекий! Арин поймала себя на мысли, что успела сильно соскучиться по нему. Но ведь Жан совсем рядом, он вернется! Изображение подмигнуло ей, и картинка мгновенно сменилась другой.

…Черный фрак, белая атласная бабочка. Жан склонился в поклоне, приглашая на танец. Вальс закружил молодую пару в волшебном вихре. Раз, два, три. Раз, два, три… Арин приветливо кивала гостям. Безграничное счастье окрашивало румянцем щеки. Музыка смолкла. Жан, поцеловав ей руку, повел к столику. Но у столика в кресле в нарочито непринужденной позе сидел… Жан. Жан? Белый фрак, черная атласная бабочка. Он встал, протянул ей руку, приглашая на вальс. Раз, два, три. Раз, два, три… В зал вошла фантастически красивая девушка, лицом похожая на богиню. Арин осталась одна посреди зала, а рядом с незнакомкой стояли молодые люди…

Звук щелчка вернул Арин из страны грез. Она в замешательстве смотрела на стоящую у зеркала женщину с мрачными глазами.

— Что это было? — непонимающе спросила Арин в ужасе.

— Твоя жизнь, твоя судьба.

— Я не понимаю…

Гадалка пожала плечами, словно удивляясь этому непониманию:

— Один уйдет в Зазеркалье, другой из него выйдет.

Арин замерла под гнетом нахлынувших воспоминаний.

Неужели это то, о чем предсказывала Нира: «Счастье ты обретешь с его зеркальным отражением, через много, много лет…» Чушь какая-то!