Тайны взрослых девочек

– Вы ведь Никита Кольцов, я не ошибся?

– Нет, вы не ошиблись.

– Кажется, вы снимали мою презентацию в Доме книги. Помнится, тогда вы были намного более любезны.

– Я делал это исключительно по заданию, а вовсе не потому, что принадлежу к поклонникам вашего туалетного чтива.

Лене стало окончательно неудобно. Зачем он так?

– Ваш анализ моего творчества, уж простите, меня не слишком занимает. Поэтому я даже не обижусь – в чем смысл обижаться на человека, который снимает чужие презентации, а не проводит свои?

Никита надменно вскинул голову.

– Вы считаете себя остроумным? Зря.

Павел по-прежнему невозмутимо улыбался.

– Это не я. Это мои читатели находят некоторые мои шутки остроумными. В том же, что касается вас, я исключительно серьезен.

– Да прекратите вы оба! – не выдержала Лена. – Это же…

– Помолчи, Елена. – Никита скроил брезгливую гримасу. – Господин писатель упражняется в остроумии.

– И в мыслях не было! – весело парировал Голицын. – Всего хорошего, Елена Денисовна, я загляну к вам на днях. И вам хорошего вечера, господин фотограф.

С этими словами Павел легко сбежал с крыльца и завернул за угол здания. Никита недовольно посмотрел на Лену.

– Может, все-таки объяснишь, в чем дело?

– Ты зря так реагируешь. Он действительно приходил по делу. Его невеста и ее отец убиты.

– А он, разумеется, пишет об этом очередной опус.

– Никита, зачем ты так?

– Терпеть его не могу.

– Да вы же едва знакомы.

– Ты ошибаешься. Я знаком с ним довольно неплохо.

Ого, вот это новость. Такого, признаться, она совсем не ждала.

– Откуда? – Про себя Лена в эту минуту подумала, что слишком мало знает о человеке, с которым делит постель.

Но Никита не ответил, просто повернулся и жестом предложил ей следовать за ним.

– Прохладно, я устал и хочу прилечь. Поехали отсюда.

В трамвае Лена не переставала размышлять о записной книжке Жанны. Откуда у нее мог быть телефон отца? Разумеется, Стрелков поделился. Но зачем он ей нужен? И звонила ли она отцу? Как теперь это узнать? Хотя, если Жанна интересовалась автозаводом и историей его захвата, вполне могла с этим вопросом и обратиться. Все-таки адвокат Крошин защищал Князева, а тот в свое время был заместителем директора. Князев, пожалуй, самая крупная фигура из оставшихся в живых приближенных Хана. Жанна могла интересоваться им, вот откуда у нее телефон Крошина. Но и это не объясняет, как попала фотография Хана в ее банковскую ячейку.

– А не могла Жанна собирать материал для Голицына? – пробормотала Лена вслух. – А что, в качестве свадебного подарка преподнести идею новой книги…

– Не сомневаюсь, что этот индюк с радостью бы за нее уцепился, – саркастически произнес Никита, и Лена встрепенулась:

– Что? Ты о чем?

– Ты думаешь вслух. Я просто высказал свои соображения.

– Никита, почему ты так настроен к Голицыну?

– Я никак к нему не настроен. Не люблю прохвостов.

– А он прохвост?

– Самый натуральный.

Никита умолк, отвернувшись в сторону, и Лена поняла, что больше говорить об этом он не станет. Странно, но через какой-то час, уже лежа в постели, Никита сам вернулся к этому разговору.

– Ты насчет Голицына спрашивала. Давай так: я тебе сейчас расскажу кое-что, ты выслушаешь, но больше никогда не станешь задавать мне вопросы на эту тему, хорошо? – приподнявшись на локте, спросил он, глядя ей в глаза.

Она молча кивнула.

– Моя бывшая жена, как бы это сказать… Словом, она покровительствовала Голицыну в то время, когда он только начинал и пробовал издавать свои писульки. Алина всегда поддерживала молодых, старалась помочь, посодействовать. Она и мне помогала на первых порах – оплачивала выставки, аппаратуру хорошую купила. Она ведь старше меня на пятнадцать лет. Когда мы познакомились, она уже диссертацию защитила, была довольно влиятельным искусствоведом, ее всюду приглашали. Кафедрой заведовала в нашем институте искусств.

Никита выбрался из-под одеяла, вышел на кухню и вернулся оттуда с блюдцем и пачкой сигарет.

– Извини, не нашел пепельницу, придется это приспособить.

Лена кивнула. Ей не терпелось узнать, что же было дальше. Никита снова улегся рядом, поставил блюдце на грудь и закурил, закинув вторую руку за голову.

– Я сделал ей предложение, и она не отказалась. Да, все банально: старая дева с деньгами. Кстати, квартира, в которой я живу, принадлежит ей. Когда мы развелись, она не пожелала ее разменивать, а я не захотел уходить – у меня там лаборатория. Тогда она поставила условие: со мной живут сын с женой, а она уходит к престарелой родственнице.

– И ты… согласился?

– А что ты мне прикажешь делать? – раздраженно спросил он. – Мотаться по съемным квартирам? С моей аппаратурой, лабораторией, со всем этим? Это был ее выбор. Она не на улицу ушла, а в нормальный клубный дом. Мы там, кстати, с тобой были на прошлой неделе.

Так вот к кому он заезжал, вот откуда у него ключ от парадной. Лене стало не по себе. Оказывается, бывают ситуации, когда лучше вообще ничего не знать.

– Она больна, у нее рак. Много лет была ремиссия, а теперь снова. Я привозил ей лекарства, – словно оправдываясь, объяснил Никита, и Лене стало еще противнее.

– Ты насчет Голицына хотел…