Тайны забытых миров

Еще на заре своей истории древний человек пытался осмыслить окружающий его мир, понять свое место в нем. Наиболее ранней формой мировосприятия, конечно же, было картографирование местности. Как нам представляется, некие древние мыслители-художники решили на труднодоступном и малопосещаемом берегу Улуг-Хема составить «каменную» карту освоенной ими более пятисоткилометровой части Енисея. Их интересовал не только композиционный строй художественного пространства, но и образное моделирование «карты».

Если рассматриваемое нами каменное «панно» – это карта сакральной местности северных хребтов Саяно-Алтая, то возникает следующий закономерный вопрос.

Что за таинственный народ оставил неизгладимый след в археологии в виде петроглифической карты, не скрываются ли за ними «демонское» племя пани из Ригведы – представители окуневской культуры?

Изображения и сюжеты этого памятника, датируемые учеными примерно от II тыс. до н. э. до середины II тыс. до н. э., должны были формироваться в кругах памятников окуневско-андроновской культуры. Значит, обширные картографические (если эта карта) материалы нужно рассматривать хронологически близкими им по времени с археологическими культурами. То есть, истоки изобразительного стиля, как, впрочем, и сюжетов из предполагаемой карты должны подсказать об «окуневско-андроновском» происхождении их культуры.

Воплощение мифа об Але (Вале) на карте из Магор-Саргола

«Работа петроглифолога во многом сходна с трудом исследователя рукописей. Именно поэтому рисунки на скалах Сибири и Алтая во многом сравнимы с листами каменной книги, в которой языком художественных образов изложены представления о мире человека каменного века, эпохи бронзы и раннего железа… запечатлены его страсти» (Окладникова Е. А. Тропою Когульдея. Л.: Лениздат, 1990).

Предметом нашего разговора станут, прежде всего, мифы «с листами каменной книги», причем не только созданные в глубокой древности, но и бытующие в наши дни в наиболее архаичных культурах. Как известно, научная значимость мифологических свидетельств далеко не всегда определяется их абсолютным возрастом. Ведь находящиеся на различных ступенях развития народы живут как бы в разные исторические эпохи. Поэтому записанные в недалеком прошлом легенды и мифы по содержанию могут быть архаичнее известных по письменным памятникам многотысячелетней давности.

Не одни только местные мифы, фольклор и данные этнографии служат материалом для выяснения интересующей нас проблемы. Не менее важную информацию несут в себе и ранние мифологические представления «Ригведы» о землях племен Алы – северных хребтов Саяно-Алтая, включая Кемеровскую область. Значение мифо-географических свидетельств из этого индийского эпоса поистине трудно переоценить.

Есть ли необходимость изучать древние тексты «Ригведы» с упоминанием тех же рек – «коров», истоки которых теряются в далеком прошлом Саяно-Алтая, и в чем научная значимость подобной проблематики? Воззрения древних, представленных в некоторых гимнах индийского эпоса, образуют один из важнейших составных элементов картографического представления народа пан. То есть, отдельные тексты «Ригведы» перекликаются с изображениями нашей карты или, образно говоря, они во многом «сравнимы с листами каменной книги».

Так, скажем, смысл выражений из гимнов «Ригведы» «сокровищница…переполненная быками, конями, богатствами» или «сокровищница, имеющая основанием скалу, полную скота, коней и благ», «охраняют хорошие сторожа» – пани, вполне могут быть сопоставлены с росписями каменного «панно». Перекочевав на север Индии, потомки сибирских андроновцев напишут в своих древне ведийских текстах: «Пании были рассеяны по свету, а их несметные пещерные сокровища достались ангирасам, помогавшим Индре».

Скорее всего, племена пани с их обителью в пещере были известны картографам гораздо раньше, чем их название появилось в хрониках «Ригведы».

Чем объясняется образ Валы-«пещеры» у народа пан, сложившийся в северных предгорьях Саян? Главной причиной можно назвать особый менталитет окуневских племен (тех же пани), требовавший во всем живого наглядного представления, унаследованной от предков неолита. «Удачным» стечением ряда обстоятельств, способствовавших созданию легендарной «пещерной» родины, конечно же, явилось привольное географическое положение Минусинской котловины.

Мифо-географическое мышление людей эпохи «окунево» базировалось не на конкретных образах, а на абстрактных, метафорических понятиях. Древняя картография и устная передача мифа всегда находились в тесном взаимодействии.

Давно покрылись «сединой» названия крупных рек и великих гор Саяно-Алтая. Поэтому изобразительные источники той или иной местности могут выражать неизвестные или сильно отклоняющиеся от засвидетельствованных в письменных источниках версии мифа «Ригведы».