Тайны Змеиной горы

Однажды через подруг Настя объявила, что не придет на вечеринку. Парням, что дружно ходили в парах с пришедшими девками, Настино отсутствие куда ни шло. Остальные же потолкались самую малость и рты перекосили в зевках. Кое-кто начал поглядывать на дверь, как вдруг в избу ввалилась до неузнаваемости выряженная девка, принялась по-смешному кривляться, молча цепляться к парням. Те определили, что Анисья Поднебеснова явилась ряженой.

С рябой и мужловатой Анисьей ни один парень не водил компании. Свое девичье одиночество Анисья скрашивала тем, что посредничала. Заметит, что у парня с девкой размолвка наступила, разобьется, а вернет им мир да согласие. Бывало и так, что Анисья из зависти злой сплетней или пустым наговором навеки разбивала пары. Девки ее не чуждались, но втайне побаивались. Парни же не упускали случая позубоскалить над неуклюжей внешностью Анисьи. Чтобы прогнать гложущую скуку, сегодня парни усердствовали в насмешках:

— Пройдись по избе, Оня, курочкой-наседкой!

— Когда замужество придет, до последних портов заложим все, а приданое тебе справим!

— Хошь ножкой топнула бы, что ли!

Каждый знал, что от топота больших, мужских ног Анисьи гудели половицы. Избу потряс общий смех. И тут кто-то из девок в защиту Анисьи присоветовал ей:

— Укажи на кого хошь из просмешников, того и заставим проводить тебя!..

Парни притихли, в тесную кучку сбились. Анисья вцепилась в руку Ивана Синегорова, самого надоедливого своего ухажера, с силой потянула к двери. Остальные парни радешеньки, что напасть прошла мимо них, и не мешали девкам вытолкать Синегорова. Тот отчаянно упирался.

— Свихнулись, что ли! Пустите — все равно не бывать по-вашему…

У самой двери Синегоров рванулся изо всех сил, калачом под смех всей компании покатился по полу. Анисья снова к нему. Руку ко лбу поднесла, будто волосы хотела поправить, рванула с лица размалеванную тряпку-холстинку. По избе прошелся сдержанный крик изумления, потом сменился шумным весельем собравшихся: на них смотрела не Анисья, а Настя. Довольная удавшейся выходкой, она громко смеялась. Ошеломленный Иван Синегоров было бросился к Насте. Она шутливо погрозила пальцем, осадила парня:

— Э-э, нет, дружок! Чутья у тебя ни капли. Желанная узнается за семью стенами, а ты за холстинкой не угадал!..

После вечеринки Иван Синегоров и Андрей Травков едва лбами не столкнулись на перекрестке двух колыванских улочек. Перебросились скупыми словами, давая друг другу понять, что, мол, не тебя, а меня Настя пожелала иметь провожатым. Каждый из них не думал уступать другому. А Настя показалась уже на улице. Шла медленно, в глубоком раздумье.

Иван Синегоров первым подступил к сопернику с крепко сжатыми кулаками.

Быть бы драке до семи скуловоротов, не подойди случайно Федор.

— Чего напетушились! Пустое затеяли. Поберегите силу — пригодится.

Парни покорно разошлись по сторонам.

Бабкина наука не помогла Насте. С каждым днем истощался запас хитроумия. Труднее становилось выдумывать увлекательные затеи и веселые шутки. Правда, парни стали настойчивее домогаться руки Насти. Только и всего. Настя украдкой бросала на Федора короткие взгляды. В его глазах, открытых и невозмутимых, не улавливалось желанного огонька.

Настя предчувствовала, что вот-вот растает ее напускная, холодная гордыня, и она сама начнет искать сближения с Федором. «А вдруг все обернется, как в первый раз?..» От тревожного сомнения холодело на сердце, и Настя, против своего желания, упорно твердила себе: «Надо выдержать. Не подходить и не заговаривать первой. И виду не подам, что сохну по нему».

На вечеринках Настя одна, дома — другая: задумчивая, грустная. Любимая работа не увлекала, не спорилась, как бывало. Настя принялась довязывать пуховый платок, который начала еще прошлой зимой. Петли, не в пример связанным ранее, получались вытянутые, большие — палец проскочит.

Поглядел Иван Белоусов на такую работу, головой сокрушенно покачал:

— Не платок, а сеть рыболовная.

Настя работу в сторону и — к дверям. Бесшумной тенью на пути встал старик Белоусов. Стал мягко увещевать и пытать Настю.

— Постой, дочка… Который день приглядываюсь и замечаю: гнетет что-то твою душу. По избе ходишь темнее осенней тучи. Сдается, приспела пора замуж… Коли так, говори без утайки. Ить я тебе один родитель и советчик. Чужие люди они в редкость свою душу наизнанку вывертывают, больше проходят мимо, сторонкой, до других им дела куда мене, чем до себя.

На Настю повеяло родным, близким. Она подошла к отцу, увидела в его глазах доброе участие. Стало как-то неловко от недавнего желания выбежать вон из избы.

— Не тревожься, тять, обо мне… так я просто… пройдет все.

Настя заметила, как отец прощупывает ее с головы до ног проницательным, встревоженным взглядом. От верной догадки о причине отцовского беспокойства лицо Насти залила густая краска.

— И ничего-то со мной не случилось, тять… какая была, такой и осталась.