Тайные грехи

К началу века Аризона стала ведущим мировым производителем меди, а также едва ли не самым процветающим производителем золота и серебра – побочных продуктов добычи меди. Как много лет назад Дрю и предсказывал, со временем медная руда, столь высококачественная прежде, истощилась. Однако был найден способ производить медь из низкокачественной руды, а инженеры «Т.И.И.» сумели довести метод добычи меди из открытых копей до уровня искусства.

Дрю и Гвен, все еще крепкие в свои семьдесят с лишним лет, пристрастились к путешествиям и разъезжали по всему миру. К тому же Дрю частенько представлял финансовые интересы Гордона и Мары за границей – его дочь стала одной из ведущих фигур компании.

Семнадцатилетняя Мара Вторая посещала Университет Аризоны в Тусоне и считалась украшением высшего общества, которое становилось все более требовательным и придирчивым, ибо богатство аризонцев росло по мере того, как богател штат.

– Она вылитая мать, – похвалялся дед, не чаявший в ней души.

Сходство матери и дочери и в самом деле казалось просто мистическим, даже пугающим. Впрочем, имелось и отличие: у дочери были зеленые глаза, в которых поблескивали золотистые точки – вкрапления, особенно заметные при ярком солнечном свете.

Дела Тэйтов складывались на редкость удачно – блага сыпались на них точно из рога изобилия, как частенько говорила Гвен.

И вот внезапно, как это нередко случается, судьба проявила свою капризную и изменчивую натуру, и на семью обрушилось двойное несчастье…

Фидлер поднял голову, оторвавшись от книги, – в библиотеку вошла Мара.

– Прошу прощения. Телефонный звонок занял больше времени, чем я рассчитывала.

– Разве вы долго?.. – Он взглянул на часы. – Неужели прошло уже больше часа? А мне казалось, всего несколько минут. Завораживающая история. Тэйты – словно целое племя.

– Племя? Так говорят о примитивных людях…

– Они и обладали некоторыми инстинктами примитивных людей. Инстинктом самосохранения, например, позволяющим выжить, обеспечивающим успех.

– Давайте поболтаем об этом за обедом. Франсина говорит, он уже подан.

Они сидели за маленьким столиком, стоявшим в нише, у огромного окна фонарем, выходившего на парк.

– Какой восхитительный вид! – заметил Фидлер.

– Каждый раз не могу дождаться, когда вернусь к себе после дня, проведенного в офисе. От Нью-Йорка у меня развилась клаустрофобия, даже на улицах боюсь, возникает ощущение, что небоскребы вот-вот обрушатся на снующих по улицам людей. А здесь, наверху, все напоминает широкие и открытые пространства Аризоны… Так каково ваше мнение о Тэйтах? Вы их одобряете?

– Я ими искренне восхищаюсь. Хотя мое знакомство с историей семьи весьма поверхностное… Кстати, нельзя ли мне взять несколько томов к себе в офис, чтобы почитать повнимательнее?

Фидлеру показалось, что его просьба насторожила Мару, даже испугала.

– Я предпочла бы, чтобы они оставались в моем кабинете, Макс. Надеюсь, вы меня поймете. В этом нет ничего личного. Как только вы выйдете отсюда и углубитесь в каменные джунгли, одному Богу известно, что с вами тогда может случиться. Вас могут обчистить уличные воришки. На вас может наехать автобус, или у вас случится сердечный приступ…

– Да, верно, – кивнул Фидлер, стараясь успокоить собеседницу. – Очень хорошо вас понимаю, – продолжал он, хотя не понимал ровным счетом ничего.

Впрочем, кое-что Фидлер все-таки понял: эта женщина, добившаяся такого грандиозного успеха, на самом деле довольно уязвима и, похоже, боится чего-то. Чего именно – это ему еще предстояло выяснить. Отказ же Фидлера не огорчил, напротив, обрадовал: ведь, читая книги у Мары, он мог видеть ее гораздо чаще. Он даже рассчитывал на то, что ему посчастливится увидеть святилище, то есть спальню Мары, о которой она упоминала.

– Вы сказали, что за чтением утратили представление о времени, – напомнила Мара. – Я понимаю вас. Потому что тоже потеряла чувство времени, когда была под гипнозом. Вы сказали, что прошло всего два часа, но мне казалось, прошли годы. Это правда. Я как будто прожила всю жизнь Мары… будто это была именно я… – Она смутилась и умолкла.

– Нет, не вы. То была Мара Юинг Тэйт. Вы только представляли себе, что являетесь ею. Вот и все.

Мара отложила вилку и уставилась в свою тарелку.

– Не знаю… Все казалось таким реальным… Но вы говорите, это продолжалось только два часа?

– Альберт Эйнштейн в своей лекции в Принстоне предложил группе первокурсников упрощенное объяснение теории относительности. Он сказал им: «Вы здесь сидите и слушаете болтовню старого человека о высшей математике, и для вас каждая минута – как вечность, но сегодня вечером некоторые из вас будут сидеть в своих машинах на улице и обнимать хорошеньких благоухающих молодых женщин, и два часа покажутся вам мгновением». Понимаете, что он хотел сказать?

Мара рассмеялась:

– Не сомневайтесь. И вы хотите сказать, что нечто подобное произошло со мной?