Тайные хроники Холмса

— Но, Холмс, если речь, как вы подозреваете, идет о похищении, как же сможет Лестрейд усомниться в том, что необходимо незамедлительно получить ордер ни обыск?

— Избытком воображения Лестрейд не страдает, к тому же он необычайно осторожен. Сочетание этих двух качеств отнюдь не способствует быстрому и оперативному принятию решений. Я нисколько не сомневаюсь, что он выдвинет массу всевозможных возражений. С его точки зрения, все это может выглядеть совершенно невинно: респектабельный американский гражданин с больной дочерью, которая по причине болезни должна лежать в темной комнате под постоянным присмотром сиделки.

— Что же тогда можно сделать?

— Предоставьте это мне, мой дорогой друг. Я знаю, какая наживка заставит Лестрейда проглотить наш крючок.

Больше Холмс мне ничего не сказал, и, возвратив Смолвудам их тележку, мы взяли кеб и вернулись на Бейкер-стрит. Там Холмс быстро переоделся и тут же ушел к доктору Муру Эгеру на Харли-стрит, вместе с которым собирался пойти в Скотленд-Ярд и изложить дело инспектору Лестрейду.

Я тоже переоделся и стал дожидаться возвращения моего друга. Мне не терпелось узнать, удастся ли убедить инспектора предпринять в этом деле незамедлительные шаги. Холмс отсутствовал более двух часов, однако по тому, как он захлопнул за собой входную дверь и весело взбежал по ступеням лестницы, я заключил, что усилия его были вознаграждены.

— Он заглотнул мою наживку! — воскликнул Холмс, войдя в комнату. — Мне удалось убедить Лестрейда запросить ордер, который позже будет подписан судьей. Он согласился на наше с вами присутствие в доме при обыске, как и на то, чтобы там же находился доктор Мур Эгер, поскольку молодой женщине может понадобиться его профессиональная помощь.

— Что же это за наживка, Холмс, которая дала вам возможность убедить упрямого инспектора? — спросил я.

— Имейте терпение, дорогой друг, и скоро вы об этом узнаете, — ответил он, и в его глубоко посаженных глазах мелькнул озорной огонек.

В десять часов вечера того же дня мы в третий раз вернулись в Хэмпстед, на этот раз уже в собственной одежде. Перед тем как свернуть к особняку на Мэйплвуд-авеню, мы ненадолго остановились на Гончарном подворье, чтобы вернуть мистеру Смолвуду пакет с одеждой.

По указанию Холмса наш кеб остановился на некотором расстоянии от дома номер двадцать три рядом с несколькими другими уже стоявшими там колясками и четырехколесным экипажем, в котором приехали Лестрейд, сержант, двое констеблей, и двухместной каретой, где сидели доктор Мур Эгер с медицинской сестрой.

Оставив доктора в ожидании, мы с Холмсом и полицейскими направились к дому, причем один из констеблей вместе с сержантом сразу же прошел к задней стене строения, чтобы блокировать черный ход, если Везербай со своей сообщницей попытаются спастись бегством. Тогда такая предосторожность показалась мне излишней, равно как и тяжелая трость, которой решил на всякий случай вооружиться Холмс.

В доме горел свет, в частности в прихожей, в одной из комнат первого этажа, из окна которой Везербай наблюдал за тем, как мы с Холмсом уходили днем, а также в зашторенной комнате второго этажа, где лежала девушка.

Все мы остановились у крыльца, а Лестрейд поднялся к двери и трижды громко и официально постучал в нее так, что звуки эти должны были гулко разнестись по всему дому. Какое-то время стояла гнетущая тишина, потом послышался стук засова, звук отпирающих замки ключей, и дверь — насколько позволяла цепочка — отворилась. В темном проеме можно было различить бородатую физиономию Везербая.

— Кто вы? Что вам надо? — спросил он.

Боюсь, что на основании некоторых опубликованных мною отчетов о наших с Холмсом расследованиях, в которых принимала участие и полиция, у читателя могло сложиться мнение о недостаточной компетентности некоторых ее представителей, в частности Лестрейда. По сравнению со стремительной мыслью Холмса и его научным дедуктивным методом представители официальной власти иногда выглядели тугодумами.

Тем не менее, когда стоял вопрос о проведении формального ареста или — как в данном случае — о предъявлении ордера на обыск, я сильно сомневаюсь в том, что даже такой великолепный актер, как Холмс, был способен сочетать граничившую с помпезностью манеру обращения и официально-вежливый тон.

— У меня имеется ордер на обыск этого помещения, — заявил Лестрейд, — поэтому, мистер Везербай, вы обязаны подчиниться моему требованию: открыть дверь и впустить в дом меня и моих коллег. Кроме того, сэр, я должен вас предупредить, что еще двое полицейских стоят у задней стены этого здания.

Везербай без особой охоты, но и не выражая протеста снял цепочку и распахнул дверь настежь, чтобы дать нам войти. Поэтому я был весьма удивлен, когда Холмс вдруг, оттолкнув Лестрейда в сторону, бросился в прихожую и сильно ударил Везербая тяжелой тростью по правой руке.