Тайные операции военной разведки

В начале 1939-го Долин окончил учительский институт, а на летней сессии сдал все экзамены за полный курс пединститута. В конце года его призвали в Красную армию. Службу начал в городе Острогожске Воронежской области красноармейцем в 149-м отдельном батальоне связи стрелковой дивизии Орловского военного округа.

Во второй половине 1939 года сельских учителей (до этого они имели отсрочку) впервые призвали в армию. Большинство из них направили в военные училища. Красноармеец Долин тоже был откомандирован на учебу в Брянское военно-политическое училище.

Григорий Долин (слева) — студент техникума

По окончании училища в январе 1941 года младший политрук Григорий Долин в числе большой группы выпускников направлен для дальнейшего прохождения службы в Особый Прибалтийский военный округ, где получил назначение в 24-й латышский стрелковый корпус.

Что это был за корпус? Прежнюю латышскую армию преобразовали в корпус. Командирами частей и подразделений оставили латышей, но их первыми заместителями назначили русских. И так от командира корпуса до командиров взводов.

В корпусе издавалась газета. Она выходила на двух языках — латышском и русском. Соответственно работали две редакции. Вот в такую русскоязычную редакцию на должность литературного сотрудника и попал служить младший политрук Долин.

До войны оставалось пять месяцев. На базе Особого Прибалтийского округа создавалась 27-я армия. Формировал ее полковник Хлебников, бывший начальник артиллерии Чапаевской дивизии. Первым командующим армией стал генерал-майор Берзарин, будущий первый военный комендант поверженного Берлина. В эту армию вошел и латышский корпус, а газета стала армейской. Называлась она «Красный воин», однако недолго. В первые дни войны в армию приехал печально известный Лев Мехлис. Ему не понравилось название армейской газеты. И он тут же придумал новое — «Врага — на штык!».

В составе газеты 27-й армии Григорий Долин вступил в войну. Большинство латышских офицеров были враждебно настроены к советским командирам. По выходе на старую границу командование приняло решение: латыши, желающие остаться в Красной армии, могут продолжать службу, остальным — сдать оружие, и по домам. Однако большинство латышских офицеров ушли с оружием…

«Жив ты или помер…»

С началом боевых действий в редакцию армейской газеты поступило несколько машин — полевая типография. Начался выпуск газеты уже во фронтовых условиях. Корреспонденты разъехались по войскам. Младший политрук Долин тоже оказался в частях переднего края. Нужна была оперативная информация. И он ее добывал.

В первый месяц войны он чудом выжил, не погиб. «Бои шли еще на территории Латвии, — вспоминает Григорий Иванович, — мы ехали на машине, везли в войска свежий номер газеты. А там вокруг болотистая местность и насыпь шоссе довольно высокая. Немцы накануне высадили десант и перерезали эту дорогу. Но наш редактор, батальонный комиссар Балодис, бодро заявил: «Ничего, прорвемся». А как прорвемся, с тремя винтовками и четырьмя револьверами?

В воздухе висит немецкий самолет-разведчик, который бойцы называли «рамой», бросает бомбы, немцы в полутора километрах бьют по машине. Мы выпрыгнули из полуторки, все побежали направо, а я почему-то налево. Упали, залегли. А у меня словно какое предчувствие, думаю: «Почему не со всеми побежал?» Бросился на другую сторону насыпи, к своим. В это время как раз на то место, где я только что лежал, падает бомба. Когда мы все пришли в себя, коллеги-журналисты сказали: «Ну, Григорий, долго жить будешь».

Политрук Григорий Долин.1941 г.

Да уж, на войне погибнуть можно было где угодно. На глазах политрука Долина убили его коллегу по редакции, писателя Бориса Ивантера, которые до войны работал главным редактором журнала «Пионер». Решили они посмотреть на эвакуацию подбитого танка с поля боя. Борис сел на броню, а Григорий с солдатами шел следом за танком. Мгновение, и Ивантер падает вниз. Его подхватывают, выносят, все думают, что он ранен, но, увы, маленький осколок попадает ему в голову.