Тайные практики ночных шаманов. Эргархия – Ночная группа

Вечерело. Я бесцельно бродил по лесу. Слишком много новых тем обрушилось на меня за последние дни. Они вводили в новый ошеломляющий и очень реальный мир. Этот мир ничем не напоминал мир моей мамы – мир многословных рассуждений на эзотерические темы, рассуждений, раздувавших значение мелких явлений – покалываний в руках при приближении чужих ладоней, свечений, возникавших вокруг предметов при долгом рассеянном взгляде на них, фантастических образов, возникающих в сознании при пробуждении ото сна.

В Бучаке была реальная жизнь, совершенно иная, нежели в других местах. Со мной происходили события, а не их истолкование. События или ловко построенная система внушений? Пока безусловным событием был Упырь, остальное могло быть и игрой. А возможно, и Упырь – игра. Только более тонкая.

Мое размышление было прервано треском веток. Прямо на тропинку из зарослей выбежала совершенно обнаженная девушка. У нее была крепко сбитая фигура, длинные черные волосы падали на плечи. Она на секунду задержалась, взглянув на меня без всякого смущения, а потом пробежала мимо и исчезла в зарослях по другую сторону тропинки.

За ужином Барбаросса продолжил тему. Он долго и обстоятельно рассказывал о том, что весь мир – это не реальность, а видимость. Реальность преподносит нам эту обманчивую видимость, прячась за поверхностью вещей. Мы никогда не видим их внутренности. Даже если мы разрежем вещь, мы снова увидим лишь новые поверхности.

Магия начинается с того, что мы переходим от поверхности вещей к их внутренней жизни. Но внутренности вещей можно почувствовать только такой же внутренностью своего сознания. Когда мы превращали тени в тела, а тела становились тенями, мы ничего не меняли в Мире – менялось только наше сознание. Но так же, как мы изменили отношение теней и тел, можно изменить и отношение поверхности и внутренности.

Я попытался увидеть в его словах банальности, о которых говорил Локка, новые ложные знания, вводящие в зависимость, но слова Барбароссы были просты и очевидны. Я действительно получал новое знание. Оно приманивало, привязывало к себе, напоминая о словах Локки

.

Я внутренне выругал Локку, посеявшего во мне сомнение в искренности Барбароссы. Теперь к каждому его слову приходилось относиться с осторожностью, выискивать в нем признаки манипуляции и обмана. С другой стороны, Барбаросса своей очевидной искренностью посеял и другое зерно – безоговорочного доверия. Все, что он говорил, я даже не воспринимал как рассказ, а узнавал в его словах что-то давно знакомое. Барбаросса как бы напоминал мне про то, что я давно забыл. Эти два зерна, прорастая в моей душе, противостояли одно другому, вносили тревогу и раздражение.

На следующий день я вновь посетил занятия Доктора. На этот раз он вывесил изображение красного треугольника и синего круга. Мы сначала долго сосредоточивались на треугольнике, а потом на круге. Доктор заботливо спрашивал нас, в какой части тела и как отзывалась смена концентрации.

Я действительно почувствовал странные изменения во всем теле при переходе от треугольника к кругу. Описать это было очень трудно. Доктор посоветовал не выражать эти изменения в словах, а просто запомнить их. Потом он предложил поработать еще с несколькими фигурами. Я почувствовал, что разные фигуры вызывают разные ощущения в теле. Но Доктору этого показалось недостаточно. Он потребовал, чтобы мы почувствовали сущность каждой фигуры, то переживание, которое предшествовало появлению в сознании фигуры, и которое он называл эйдосом. Он долго объяснял приемы, которые могут помочь в этом явно безнадежном деле.

– А теперь, – сказал Доктор

, – нужно, сосредоточившись на треугольнике, пережить его как круг. Не вообразить, а пережить. Глядя на треугольник, вы должны получить такие же ощущения, что и от круга, вы должны знать, что это круг.

Сначала я попытался наложить на красный треугольник воспоминание об ощущениях в теле, оставшееся от восприятия синего круга. Потом я понял, что речь идет о чем-то ином, и решил, что красный треугольник я последовательно представлю как синий круг, зеленый квадрат и сиреневую трапецию, зная, что на самом деле речь идет о красном треугольнике.

После почти часовых попыток мы поделились своими переживаниями. Доктор спокойно выслушал всех, не комментируя наши противоречивые сообщения. Он сказал, что самое главное, суметь пережить треугольник как круг, квадрат и прочие фигуры, навязать им свой эйдос.

Я еще раз попробовал и в момент восприятия треугольника как круга вдруг ощутил резкий прилив энергии. Уже не слушая Доктора, я произвел ту же операцию с лесом и хатой и внезапно, почувствовав, что лес и есть хата, а хата – лес, и эта хата-лес расплылась в пространстве всей деревни Бучак. Мне показалось, что я покинул свое тело и стал блуждать между лесом, деревенскими домами и сельсоветом. Это длилось недолго.

Я рассказал Доктору обо всем, рассчитывая на его одобрение. Он внимательно посмотрел на меня.