Тайные практики ночных шаманов. Эргархия – Ночная группа

– Занимайся дальше. Но как только кто-то влезет в твое сознание, поймай его и заставь подчиниться своей воле. Понимание того, что такое Троллидор, дадут не слова, а способность управлять и Змеем, и лентами в Троллидоре. Но только лентами – Троллидор, в отличие от всех других сил, неуправляем.

– Слушая Упыря, я понял, что нужно, наоборот, отдаться телу и не навязывать ему свои представления.

Доктор лишь подтвердил слова Упыря:

– Каждый в нашем обществе занимает свое место. Оно должно быть упругим, наше общество, а для этого в нем должны быть свои напряжения. Есть два соблазна – напряжения выдуманные, когда мы в них только играем, и напряжения, проистекающие из нашей смутности.

Мы боремся за первенство, за привлекательность для девочек, распускаем павлиний хвост – и это такая же ложь, как выдуманные напряжения. Общество живо тогда, когда в нем есть разные существа с разной природой. Поэтому мы используем природные напряжения, но осознанно.

Природа Толстяка и

Упыря иная, чем Скандинава или Черногорца, а тем более – чем природа Барбароссы. Мы это понимаем и не боремся с ними, а используем наши различия как генератор энергии. Мы очень разные, общее у нас только стремление к свободе. Прав каждый из нас. Даже Локка.

Меченого я застал у своей палатки. Он беседовал с Локкой. Я не понимал статуса Меченого. По возрасту он был ближе к нам и не мог входить в группу наших инструкторов. Я отвел его в сторону.

– Они уже сделали тебе предложение? – поинтересовался он. – Мне тоже делали, но я отказался.

– Почему?

– Я не хочу быть игрушкой ни в чьих руках. У меня есть свое умение, я его показываю. А играть в их игры – не хочу. Собрались взрослые дяди, возбуждают себя своими сказками и вовлекают в них остальных. Мне их техники интересны, я им даю карате, они мне – растворение и всю остальную хрень, но когда начинаются разговоры о практиках, магиях и волевых Вселенных – увольте. Нету никакого Троллидора

, есть троллейбусы и дороги, – довольно засмеялся он над своим каламбуром. – Я поступаю честно: никого в сомнению не ввожу, об их предложении никому, кроме принявших его, не рассказываю.

– А кто у них за главного?

Эта мысль мне не давала покоя. Я не мог уловить иерархию деев, а ведь такое общество не могло существовать без командира.

Меченый с интересом посмотрел на меня:

– Я тоже долго пытался понять, кто руководитель, и так и не понял. Не Барбаросса, я думаю, он работает у них витриной, не Доктор – он их защита, не Скандинав и не Черногорец, об Упыре с Толстяком, а тем более Мавке, я и не говорю. Кто-то, кого мы не видим.

– Генерал?

– Нет, Генерал, как и Доктор, скорее связник с социальной системой.

И тогда я выпалил предположение, сформированное по всем законам детективного жанра:

– Локка?

Эта странная идея появилась у меня только сейчас. Локка вроде бы и был их врагом, но был посвящен во многие их тайны. Его злые слова скорее возбуждали мой интерес. Эти слова вполне могли быть частью игры, вовлекающей в общество деев.

Меченый ошарашено замолчал, бросил взгляд на сидящего у костра в метрах в пятидесяти от нас Локку. Потом пробормотал:

– Никогда не задумывался об этом… Хрен его знает… У меня другая дурацкая мысль, еще дурнее твоей…

– Какая?

В глазах Меченого мелькнула безумная искра:

– Рева

, – с придыханием сказал он.

Глава 4

Сгустки сознания

Приехала новая Дневная группа. Их предводитель – рыжий верзила ростом под два метра – обнялся с Толстяком и Черногорцем. Было видно, что он принадлежит к их обществу. На вид ему было лет сорок. Судя по тому, что к нему обращались по имени-отчеству, он пользовался особым уважением. За спиной у него торчал спортивный лук со стрелами. Я подумал, что предстоят занятия наподобие метания ножа Упырем. Впоследствии, увидев, как он виртуозно владеет своим оружием, я назвал его Стрелком.

Нам – мне, Пауку, Волку и Кобре – Инструктор поручил изучать искусство маскировки. Мы должны были определить расстояние, на которое можно приблизиться к группе, оставаясь невидимыми.

Группа рассредоточилась вокруг площадки, на которой растягивали свои палатки вновь прибывшие. Я лежал в траве и раздумывал, как поближе подползти к хате, ничем не выдав себя.

Сверху площадка была видна как на ладони. Хата, пригорок, открытая территория, удаленный метров на семьдесят сарай, шест с лошадиным черепом, высокая трава… Я с интересом высматривал своих товарищей, но не смог увидеть никого из них.

Вдруг близлежащий холмик зашевелился и из него появилась голова Упыря. Как всегда при его появлении, я испытал жуткий страх.

Упырь свернул плащ-палатку с приклеенными к ней листьями бурьяна – именно это нехитрое приспособление изображало холмик. Я вспомнил, что еще полчаса тому назад никакого холмика рядом со мной не было.