Тайные пружины

Словом, всегда надо хорошо подумать: к чему приведут наши действия? В скором времени у сирийцев начнет действовать система противовоздушной обороны нового типа. Когда сирийцы достаточно, по мнению российских военных, овладеют аппаратурой, она войдет в строй. Система работает в автоматическом режиме, ею управляет компьютер. Она намного сложнее и гораздо эффективнее тех систем ПВО, с которыми мы сталкивались у Суэцкого канала. Вряд ли мы пойдем на то, чтобы уничтожать всю систему противовоздушной обороны Сирии, а без этого ничего с ней сделать нельзя, она единая.

Получается, мы опять переоцениваем собственные силы. Или — принимаем желаемое за действительное. Трамп ведь не зря сказал: «Да пусть иранцы делают там что хотят!» Потому что проблема иранского присутствия в Сирии решится политическим путем и никак иначе. Решение просто не может быть военным.

Чего мы добились за три года бомбардировок? Что иранцы перестали поставлять оружие в Ливан? Нет. «Хезболла» не получила ракеты? Получила, только получила чуть меньше. Проблемы так не решаются. Сегодня на Ближнем Востоке сложная ситуация, мы уже не хозяева — ни в небе Сирии, ни в небе Ближнего Востока. Прежние времена кончились, это надо четко понимать. Поэтому неразумными действиями мы можем только осложнить решение проблемы для нас. Пока в Сирию поставили что-то около одного полка системы С-300, а могут поставить до трех. Три полка перекроют всю территорию. То есть надо смотреть не только и не столько на сегодняшнюю оперативную задачу — вот там есть склад, давайте его уничтожим. Нужно смотреть еще дальше: а к чему это приведет? Решит наши проблемы или нет? Поможет нам действовать или осложнит наши задачи?

Пока такая бездумная политика только мешала нам самим. И хотя некоторые ура-патриоты кричат: «А мы бомбили!», мы за все время после инцидента с самолетом несколько раз где-то что-то отбомбили. Год назад мы за неделю делали больше вылетов, чем за все это время.

Да, Россия не обязана поддерживать любые наши интересы в Сирии, у нее свои интересы. Сходятся они — хорошо. Не сходятся — надо делать так, чтобы из-за расхождения интересов отношения не обострялись. Отношения выстраиваются на основе общих интересов, а противоречия нужно стараться не обострять — только так. Тем более когда военная сила на их стороне.

Понятно, военные действия, сложная обстановка, случиться может все, что угодно. Но обвинять в первую очередь будут Израиль. Хочу привести в пример самолет сибирской авиакомпании, который сбили над Черным морем во время учений. На сколько километров он летел от берега Украины, когда его сбили? Далеко! Но ведь сбили же. То есть всегда в таких вещах надо немножко продумывать сверх того, что есть оперативная военная задача. Какие бы иранцы сволочи ни были, привести к тому, что в результате нашей атаки — не нами! — был сбит пассажирский самолет с пассажирами неважно какой компании, не думаю, что это умно… Словом, мы живем в очень сложном мире, и действовать надо с умом, всегда принимать в расчет множество факторов. Не только кричать: «Мы правы, и нам плевать!»

Риск должен быть оправданным. Если есть опасность, что в результате наших действий — не по нашей вине, но в результате наших действий, — может быть сбит пассажирский самолет неважно какой компании, то я не считаю, что то уничтожение цели было оправданно. Даже если кто-то может кричать в запале: «Нам плевать на них, нам главное — уничтожить!», он сильно ошибается. Мир, в котором мы живем, устроен так, что нам потом придется расплачиваться. Тут вопрос не только и не столько о моральном праве — имеем мы право или не имеем. Да, мы имеем право. Но мы имеем разум и должны понимать, когда этим правом пользоваться. Я не зря вспомнил то, что было в 1969–1970 гг. Мы были уверены: имеем полное право. Через три года мы за это заплатили кровью. Если бы мы не начали глубинных бомбардировок в Египте, не было бы ни советских летчиков, ни советских дивизий ПВО в Египте. И все пошло бы совершенно по-другому.

Повторю еще раз, мы не все можем сделать, и американцы не все могут сделать. Когда многие наши в угаре говорят: «Америка с нами!», это вроде бы звучит ободряюще. Только вы посмотрите — американцы-то уходят из Сирии. Они уходят не потому, что они хотят уйти, а потому, что они не могут оставаться. Слишком дорого им это обходится.

Уже понятно, мы пытаемся военными способами решить проблему, которая военным способом не решается. Она политическая. Конечно, военная сила часто используется в решении политических проблем. Некоторые безответственные политики вообще используют военную силу не столько в военных целях, сколько для поднятия своего политического престижа. Это нехорошо. То есть военные должны четко отделить то, что необходимо с военной точки зрения, от политических игр.