Читаем Тайные страницы истории полностью

Нас душит всяческая грязьИ всяческая гнусь.Горячей тройкою несласьЗагадочная Русь.И ночь была, и был рассвет,И музыка, и жуть.И сколько пламенных кометПересекло ей путь.Вплетался яростно в полетБезумный вихрь поэм.Домчалась. Пала у ворот,Распахнутых в Эдем.Смешался с грязью и с пескомКровавый жалкий прах.И будет память обо всемЗатеряна в веках.

16 мая 1931

* * *

Я когда-то в век СавонаролыЖгла картины на святых кострах,Низводила грешных пап с престола,Возбуждала ненависть и страх.А потом в убогой темной кельеС дьяволом боролась по ночам.Бичевалась целые недели,Кровь лилась по чреслам и плечам.Библии суровые страницыНе могли тоски моей заклясть,Под моей жестокой власяницейБушевала пагубная страсть.На лицо прислужницы прелестнойЯ взирала, грех в душе тая,Зло во всем: в привычном, в неизвестном.Зло в самой основе бытия.
А наутро, бедной, темной рясойПрикрывая стройный, гордый стан,Грубую веревку подпоясав,Стиснув обожженные уста,Шла я в храм молиться до экстаза,До истомы дивной и больной,Но сомненья истязали разум,И смеялся дьявол надо мной.Вместо лика светоносной ДевыВозникал в глазах Венерин лик.И слова языческих напевовПовторял бесстыдный мой язык.Торжествуют демоны повсюду,Не настал еще последний срок.Папский суд, продажный, как Иуда,Наконец на казнь меня обрек.Я в тот миг познала облегченье,
Искупила внутренний позор.В том же темном, бедном облаченьеЯ взошла спокойно на костер.

1938

* * *

Чем торгуешь ты, дура набитая,Голова твоя бесталанная?Сапогами мужа убитогоИ его гимнастеркой рваною.А ведь был он, как я, герой.Со святыми его упокой.Ах ты, тетенька бестолковая,Может, ты надо мною сжалишься,Бросишь корку хлеба пайковогоВ память мужа его товарищу?Все поля и дороги залилоКровью русскою, кровушкой алою.
Кровью нашею, кровью вражеской.Рассказать бы все, да не скажется!Закоптелые и шершавые,Шли мы Прагой, Берлином, Варшавою.Проходили мы, победители.Перед нами дрожали жители.Воротились домой безглазые,Воротились домой безрукиеИ с чужой, незнакомой заразою,И с чужой, непонятною мукою.И в пыли на базаре селиИ победные песни запели: —Подавайте нам, инвалидам?Мы сидим с искалеченным видом,Пожалейте нас, победителей,Поминаючи ваших родителей.

1953

* * *

Перейти на страницу:

Все книги серии Профессиональные секреты спецслужб

Тайное становится явным. ЦОС ФСБ уполномочен заявить
Тайное становится явным. ЦОС ФСБ уполномочен заявить

Секретная работа спецслужб всегда привлекала внимание не только профессионалов, но и широкую общественность, журналистов, читателей. Казалось бы, такие несовместимые понятия, как секретность и гласность, на самом деле находятся в одном информационном поле. О том, как создавалось пресс-бюро КГБ, а позднее ЦОС ФСБ, через какие трудности прошли их руководители и сотрудники, рассказывают участники событий.В книге впервые опубликованы уникальные материалы и документы, еще недавно находившиеся под грифом "Секретно".О том, как тайное становится явным, рассказывается в этой книге, подготовленной к десятилетию образования ЦОС ФСБ России и составленной его сотрудниками Е. Антошкиным, В. Комиссаровым, К. Махмутовым, А. Здановичем, В. Ставицким.Центр общественных связей ФСБ России выражает признательность авторам очерков: С. Васильеву, А. Карбаинову, А. Кондаурову, И. Кононенко, А. Михайлову, И. Прелину, В. Струнину, А. Черненко за большой вклад в разработку обозначенных проблем.Автор идеи создания этой книги и исполнитель проекта Василий Ставицкий, начальник ЦОС

Василий Алексеевич Ставицкий

Военное дело / Публицистика / История / Политика / Прочая документальная литература / Образование и наука
Тайные страницы истории
Тайные страницы истории

Прошлое — останется таким, каким оно было. И нам ничего не изменить в прошедшем, хотя некоторые «историки» пытаются переделать на свой лад карту времени. Поэтому документы тех лет — самые беспристрастные свидетели трагических событий и человеческих судеб. По-разному можно воспринимать и оценивать прожитое, но оно останется таким, каким, было.О скрытых процессах бытия рассказывается в книге «Тайные страницы истории»: причина смерти царевича Дмитрия, взаимоотношения императрицы Екатерины и князя Григория Потемкина-Таврического, новые подробности покушения на Гитлера, «лубянские страницы» Михаила Булгакова, Бориса Савинкова, Николая Гумилева.

Б Николаевский , Борис Иванович Николаевский , Василий Алексеевич Ставицкий , Василий Ставицкий

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

100 великих казаков
100 великих казаков

Книга военного историка и писателя А. В. Шишова повествует о жизни и деяниях ста великих казаков, наиболее выдающихся представителей казачества за всю историю нашего Отечества — от легендарного Ильи Муромца до писателя Михаила Шолохова. Казачество — уникальное военно-служилое сословие, внёсшее огромный вклад в становление Московской Руси и Российской империи. Это сообщество вольных людей, создававшееся столетиями, выдвинуло из своей среды прославленных землепроходцев и военачальников, бунтарей и иерархов православной церкви, исследователей и писателей. Впечатляет даже перечень казачьих войск и формирований: донское и запорожское, яицкое (уральское) и терское, украинское реестровое и кавказское линейное, волжское и астраханское, черноморское и бугское, оренбургское и кубанское, сибирское и якутское, забайкальское и амурское, семиреченское и уссурийское…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное