Тайные страсти

К середине вечера узкий круг приглашенных к лорду и леди Эйнсворт превратился в сборище роскошной публики. Двери комнаты, ведущей в небольшой танцевальный зал, были уже широко распахнуты, а самой важной проблемой стала духота в городском доме Эйнсвортов на Беркли-сквер. Даже широкая лестничная площадка перед входом в салон для игры в карты, на втором этаже, оказалась запружена гостями.

В соответствии с обстоятельствами толпа распределилась самым естественным образом. Поток гостей с удивительной упорядоченностью перетекал из комнаты в комнату, плавно огибая скопления вдов и пожилых джентльменов, удобно устроившихся в креслах, подобно бросившим якорь судам. На смену отбывших в поисках новых развлечений продолжали прибывать все новые гости.

Некоторый порядок в это движение вносил запыхавшийся штат горничных и лакеев, со съехавшими набок накрахмаленными чепцами и напудренными по старой моде париками. Казалось, они ни на минуту не останавливались, чтобы передохнуть, прокладывая себе дорогу в толпе с серебряными подносами в руках, полными освежающих напитков, которые моментально разбирались гостями. Даже оркестр играл в безумно быстром темпе, хотя громкие звуки музыки заглушались непрестанным смехом и болтовней.

Все наслаждались светской жизнью лондонского сезона, сделала печальный вывод Марселла, все, кроме нее.

С притворным интересом беседуя с одной старой герцогиней, она то и дело посматривала вокруг, пытаясь отыскать некоего графа Вольфа. Сегодня вечером Марселла виделась с Гаретом только во время их короткой поездки в дом Эйнсвортов. Джессика отказалась от приглашения, так как занималась сборами в поместье, куда отправлялась на следующий день.

В отсутствие вдовствующей графини третий член семьи Нортрапов, Невилл, чувствовал себя преотлично в водовороте светской жизни. На вечер он приехал в своем экипаже, но прилагал все силы, чтобы покорить молодую жену столь долгое время отсутствовавшего племянника. В свете произошедших за последнее время событий Марселла была благодарна Невиллу за заботу и уже собиралась признать, что неверно судила об этом человеке.

Наконец она высмотрела свою добычу. Впрочем, трудно было не заметить Гарета, окруженного стаей добивавшихся его внимания красоток.

«Как восточный паша в окружении своего гарема», — вспомнила Марселла снисходительное описание покойного графа, отличавшегося такой же тягой к прекрасному полу, и торопливо уверила себя, что вовсе не ревнует мужа. Напротив, эти женщины, сами того не зная, оказывали ей услугу, удерживая Гарета подальше от нее.

— Ах, вот вы где, моя дорогая, — прервал размышления Марселлы знакомый голос.

Вздрогнув от неожиданности, она вспомнила о своей собеседнице и, вежливо поклонившись пожилой даме, повернулась к Невиллу.

Ее как всегда поразило его сходство с Гаретом. Казалось, Марселла смотрела в магический хрустальный шар и видела своего мужа четверть века спустя. Между тем обладатель более чем представительной для своих лет фигуры склонился перед невесткой в поклоне и дружески подмигнул ей.

— Надеюсь, вы не забыли, дорогая Марселла, что обещали мне следующий танец?

— Хорошо, Невилл, — согласилась Марселла. — Я хотела попросить вас удовлетворить по одному поводу мое любопытство. Почему вы, такой красивый и обаятельный мужчина, до сих пор не женаты?

Лицо Невилла на мгновение омрачилось, и Марселла испугалась, что ненароком обидела его своим бестактным вопросом. Но только она собралась извиниться, как ее собеседник снова улыбнулся.

— Если я ни на ком не женился, моя дорогая Марселла, это не значит, что я никому не был предан. Как говорят поэты, это была любовь с первого взгляда, но мы оба с самого начала знали, что о ней никто никогда не услышит.

— Но если кто-то был вам, действительно, дорог…

— Общество быстро расправляется с теми, кто осмеливается бросить вызов его суетным правилам о том, что верно, а что нет. Боюсь, я оказался не настолько отважен и безрассуден, чтобы подвергаться подобному суду. А раз мы никогда не смогли бы быть вместе, то я предпочел провести в одиночестве многие годы, но не предать свои сердечные обеты.

«Сердечные обеты».

Эти слова прозвучали с такой трагической силой, что Марселла едва сумела сдержать внезапно подступившие слезы. Она даже не подозревала, что этот с виду легкомысленный человек мог питать столь нежные чувства. «Интересно, кто же его возлюбленная, — с неистребимым женским любопытством подумала Марселла: — оперная певица, дама полусвета, замужняя женщина… или жена покойного брата?»