Тайные тропы (сборник)

Андрей торопливо кивнул головой. Мгновенно забрались в кабину. Грязнов включил сцепление и пустил машину полным ходом. Сзади раздались крики, затем выстрелы. Вдруг Андрей почувствовал обжигающую боль в плече и увидел кровь, струйками бегущую из рукава. Крепко стиснув зубы, он рывком поднял руку и положил на руль.

Машина неслась по улицам города на бешеной скорости. Тризна указывал направление: направо, потом налево, еще поворот, еще один… Шумно дыша, он нечаянно схватил Грязнова за раненую руку. Андрей вскрикнул и, скрипнув зубами, со стоном проговорил:

– Осторожнее… что ты!

Машина опять повернула налево, пошла прямо, потом повернула направо. На полном ходу влетев во двор на краю города, она сбила небольшой деревянный столб, вкопанный в землю, и встала у кирпичной стены.

Игнат Нестерович выскочил из кабинки и, взглянув на дверку тюремной машины, окликнул Грязнова. Андрей с трудом вылез из кабины. Его пошатывало от потери крови.

– Эй! – крикнул Грязнов и застучал кулаком здоровой руки в стенку кузова. – Ломайте изнутри! Бейте!

– Не поможет! – с досадой проговорил Тризна.

Но это помогло. Внутри машины раздался шум, глухие удары, и наконец задняя стена целиком отвалилась. Из кузова выпрыгнули один за другим девять мужчин.

– Спасайтесь! – глухо крикнул им Игнат Нестерович. – Спасайтесь, не медлите!

– Спасибо, братцы!

Люди горячо благодарили Грязнова и Тризну. В районе вокзала ухали разрывы бомб, и огромное зарево освещало город, превращая ночь в день.

19

Член бюро областного комитета партии, коммунист «Грозный» до войны был в этом городе всего один раз, и, собственно, это обстоятельство и позволило оставить его для организации подпольной борьбы с фашистскими захватчиками.

«Грозный» имел среднее медицинское образование и после оккупации города без особых трудов устроился техником-рентгенологом на немецкий рентгенологический пункт, обслуживавший ряд военно-полевых госпиталей.

Жил он вместе с женой и трехлетней дочерью на окраине города, на берегу реки. Гитлеровцы считали его уроженцем города Тамбова, попавшим в здешние края в начале войны, во время возвращения из отпуска, проведенного на Рижском взморье.

Настоящая фамилия «Грозного» была известна лишь четырем руководителям самостоятельных подпольных групп, и в их числе Денису Макаровичу Изволину.

Поэтому, когда «Грозный» изъявил желание увидеть Ожогина, Денис Макарович несколько удивился. Произошло это на второй день после бомбежки вокзала и ранения Грязнова. Может быть, «Грозный» хочет выслушать соображения Ожогина о рации, с которой орудует Леонид? Ведь Денис Макарович докладывал «Грозному» точку зрения Ожогина. Или, может быть, «Грозный» решил включить Ожогина и его друга в активную работу подполья?

…Никита Родионович шел по городу, уже окутанному сумерками, и старался не потерять из виду Игорька.

Никита Родионович радовался, что увидит наконец того, кто держит в своих руках все нити боевой работы патриотов города.

Игорек задержался на углу улицы, повозился со своими ботинками и тронулся дальше лишь тогда, когда расстояние между ним и Ожогиным значительно сократилось. Никита Родионович сообразил: видимо, цель недалеко.

Вдруг Игорек исчез.

«Куда же он пропал?» – подумал Ожогин, но, не сбавляя шага, пошел дальше.

– Пройдите вперед и вернитесь. Дверь будет открыта, – раздался из дверной щели небольшого, крытого тесом дома голос мальчика.

«Умница! – подумал Никита Родионович. – Прекрасно усвоил конспирацию. Просто молодчина!»

Ожогин прошел до перекрестка, повернул обратно. Впереди виднелась одинокая женская фигура. Но вот исчезла и она. Никита Родионович сделал вид, что поскользнулся, и оглянулся назад – никого. Он открыл дверь и натолкнулся на Игорька.

– Там никого нет? – мальчик показал рукой на улицу.

– Никого.

– Тогда я пошел, – и Игорек шмыгнул за дверь.

Никита Родионович остался один в темном коридоре, не зная, как поступить: закрыть ли дверь или оставить, как она была, открытой.

В это время из дома вышла женщина со свечой в руках:

– Проходите в комнату, я сама закрою.

Дом состоял из двух небольших комнат. Во второй комнате около стола сидел мужчина. При появлении Никиты Родионовича он встал:

– Товарищ Ожогин?

– Так точно.

– Садитесь. Если курите – курите. Я через минутку освобожусь… Давай, Зина, закончим, – обратился он к вошедшей в комнату женщине. – На чем мы остановились?

Только сейчас Никита Родионович заметил на столе портативную пишущую машинку.

Молодая женщина – видимо, жена «Грозного», – с гладко зачесанными назад светлыми волосами, присела к столу, всмотрелась в лист бумаги, заложенный в машинку, и сказала:

– «…каждый, способный держать в руках оружие…»

– Так, пиши дальше, – заметил «Грозный» и начал диктовать текст листовки.

Никита Родионович воздержался от курения и внимательно разглядывал «Грозного».