Тайный агент Господа

— Тем не менее, отец, я знаю, что вы — человек чести. Я согласен на сделку. Сегодня я разрешу вам пройти в Ватикан, но завтра вы придете ко мне и расскажете правду.

С этими словами он посторонился, пропуская Фаулера с Паолой в здание. Холл выглядел элегантно, отделанный в кремовых тонах, без лепнины и прочего тяжеловесного декора. Во дворце стояла тишина, как и полагается в воскресенье. Как показалось Паоле, в этих стенах не было ни души, кроме долговязого и тощего инквизитора. Его длинная и тонкая фигура напоминала разящий клинок рапиры. Он воображал себя судией в руках Господа. Паолу приводила в содрогание одна лишь мысль о том, что мог бы натворить такой фанатик лет четыреста назад.

— До завтра, отец Фаулер. Я с удовольствием покажу вам документ, который я для вас приберег.

Священник повел Паолу по коридору первого этажа, не оборачиваясь, словно он опасался увидеть Ханера на прежнем месте, у дверей, застывшего в ожидании его возвращения.

— Как забавно, святой отец. Обычно люди покидают лоно церкви усилиями инквизиции, а не наоборот, — заметила Паола.

Фаулер усмехнулся с печальной иронией:

— Надеюсь, что, схватив Кароского, я не поспособствую спасению той самой потенциальной жертвы, которая в благодарность подпишет мое отлучение.

Они достигли запасного входа. Из ближайшего окна открывался вид на парковку. Фаулер осторожно приоткрыл створку и украдкой выглянул наружу. Швейцарские гвардейцы, расположившиеся метрах в тридцати от дома, не спускали глаз с улицы. Священник снова закрыл дверь.

— У нас чертовски мало времени. Мы должны поговорить с Шоу, объяснив ему ситуацию, раньше, чем Кароский его прикончит.

— Ведите, святой отец.

— Мы выходим к автостоянке по одному и двигаемся дальше вдоль стены здания. Так мы доберемся до зала приемов. Перемещаемся как можно ближе к стене, пока не завернем за угол. Пересекаем улицу очень быстро, по диагонали, и смотрим направо, поскольку мы не знаем, охраняется ли та территория. Я иду первым, хорошо?

Паола кивнула, и они отправились в путь, прибавив шагу. До ризницы Святого Петра детективы добрались без приключений. Она размещалась в красивом сооружении, приделе базилики. Сакристия круглый год была открыта для посещения туристов и паломников, поскольку в ее общественной части, как в музее, были выставлены великолепнейшие произведения искусства и христианские реликвии.

Священник коснулся двери сакристии.

Она была приотворена.

Ризница базилики Святого Петра

Ватикан

Воскресенье, 10 апреля 2005 г., 11.42

— Скверный знак, dottora, — прошептал Фаулер.

Инспектор вытащила из-за пояса револьвер тридцать восьмого калибра.

— Входим.

— Я полагал, Бои отнял у вас пистолет.

— Он забрал автоматический пистолет, мое табельное оружие. Эту игрушку я держу на всякий случай.

Они перешагнули порог. Музейная зона была безлюдна, витрины с драгоценными экспонатами погашены. Одетые мрамором пол и стены отражали скудный свет, проникавший сквозь узкие окна. Несмотря на солнечный полдень, залы тонули в полумраке. Фаулер молча вел за собой Паолу, кляня про себя шуршание подошв их туфель при ходьбе. Они миновали череду музейных залов. В шестом Фаулер резко остановился. В полуметре от них, лишь слегка выступая из-за стены, отделявшей коридор, куда они собирались направиться, лежал предмет, в высшей степени неожиданный: человеческая рука, обряженная в белую перчатку и ткань яркой сине-желто-красной расцветки.

Заглянув за угол, они убедились, что рука принадлежала швейцарскому гвардейцу. Другой он все еще сжимал алебарду. Вместо глаз на его лице зияли кровоточащие раны. Чуть поодаль Паола увидела тела двух монахинь в черных рясах и токах, сплетенные в последнем объятии.

Глаз у женщин тоже не было.

Переглянувшись с Фаулером, она взвела курок.

— Он здесь.

Они находились в коротком коридоре перед главной храмовой ризницей Ватикана; обычно ее обносили заградительной цепью, но при этом держали двустворчатую дверь открытой, чтобы любопытные посетители могли взглянуть с порога на место, где облачается в литургические одежды Его Святейшество, приготавливаясь служить мессу.

В тот день дверь была плотно закрыта.

— Господи, только бы мы не опоздали, — промолвила Паола, не в силах отвести взгляд от трупов.

Теперь, включая этих несчастных, на счету Кароского было по меньшей мере восемь жертв. Паола мысленно поклялась, что они станут последними. Долго не раздумывая, она быстро преодолела два метра до дверей, стараясь не задеть мертвых, потянула одну створку на себя и, крепко стиснув поднятый револьвер, шагнула в ризницу.