Тайный агент. На взгляд Запада

И мистер Владимир свысока, со снисходительной иронией стал объяснять свой замысел, обнаруживая при этом столь полное неведение относительно подлинных целей, мыслей и методов революционного мира, что мистеру Верлоку оставалось только молча содрогаться. Первый секретарь посольства непростительно смешивал причины со следствиями; авторитетных пропагандистов — с порывистыми бомбометателями; предполагал наличие организации там, где в силу природы вещей ее не могло быть; рассуждал о революционной партии то как о строго дисциплинированной армии, для которой слово руководителя — закон, то так, будто речь шла о самой разнузданной из всех шаек отчаянных головорезов, когда-либо прятавшихся по горным ущельям. Один раз мистер Верлок открыл было рот, чтобы возразить, но большая, холеная белая рука, поднявшись, остановила его. И вскоре им овладел такой страх, что он уже и не пытался возражать. Он слушал, оцепенев от ужаса, — со стороны это оцепенение могло сойти за глубокое внимание.

— Речь идет о серии акций, — спокойно продолжал мистер Владимир, — совершенных здесь, в этой стране. Не просто задуманных

здесь — этого будет недостаточно, это никого не тронет. Ваши друзья могут поджечь полконтинента — это не убедит здешнее общественное мнение в необходимости всеобщего ужесточения законодательства. Здесь никого не волнует то, что происходит за забором заднего двора.

Мистер Верлок откашлялся, но у него не хватило решимости возразить, и он опять ничего не сказал.

— Эти акции не обязательно должны быть очень уж кровопролитными, — продолжал мистер Владимир таким тоном, как будто читал лекцию в университете, — но они должны наводить страх и впечатлять. Можно, например, устраивать их против зданий. Что нынче является общепринятым буржуазным фетишем, а, господин Верлок?

Мистер Верлок развел руками и слегка пожал плечами.

— Вы слишком ленивы — разучились думать, — прокомментировал этот жест мистер Владимир. — Слушайте меня внимательно. Фетиш сегодня — не монархия и не религия. Поэтому дворцы и церкви следует оставить в покое. Вы понимаете, что я имею в виду, господин Верлок?

Ужас и презрение побудили мистера Верлока сострить.

— Вполне. А как насчет посольств? Серия атак на разные посольства… — начал он, но не выдержал холодного, пристального взгляда первого секретаря.

— Вы не прочь поострить, как я погляжу, — небрежно заметил мистер Владимир. — Что ж, наверное, это придает живости вашим речам на социалистических конгрессах. Но этот кабинет — не место для остроумия. Куда разумнее с вашей стороны было бы внимательно следить за ходом моей мысли. Поскольку ваша задача теперь — поставлять факты, а не всякие небылицы, лучше постарайтесь извлечь для себя пользу из тех разъяснений, что я даю себе труд делать. Священнейший фетиш современности — наука. Почему бы вам не заставить кого-нибудь из ваших друзей заняться этим надутым от важности истуканом^[36], а? Разве он не принадлежит к числу тех институтов, которых сметет с лица земли пришествие Б. П.?

Мистер Верлок ничего не сказал. Он боялся, что если разомкнет губы, то у него может вырваться стон.