ТАЙЦЗИЦЮАНЬ:Классические тексты Принципы Мастерство

Таким образом, расслабление есть определенная и даже, можно сказать, высшая, абсолютная деятельность.Оно предполагает динамизм взаимных превращений «пустого» и «наполненного», «растяжения» и «сжатия», динамическое единство всех аспектов внутреннего и внешнего состояния и центров циркуляции ци.Более того, оно само включает в себя состояние «напряженности», крайней «наполненности» в момент выброса внутренней силы. Старые учителя уподобляют действие расслабления вращению в разные стороны свободно подвешенной веревки. Тело же, в котором нет расслабления, они уподобляли «деревянной доске».

На взгляд извне, расслабление предстает как замедление движения, тогда как во внутреннем измерении оно соответствует возрастанию духовной сосредоточенности и… ускорению действия внутренней силы, пределу жизненного динамизма. Недаром многие мастера тайцзицюань подчеркивают единство физического и духовного измерений расслабленности.

Известно, что в минуту смертельной опасности мир кажется нам как будто застывшим. Причина этого – необыкновенная концентрация внимания, или, по-другому, необычайный динамизм (т. е. активность) сознания. Эта предельная активность на самом деле соответствует способности сознавать максимально краткую длительность в нашем восприятии.

¹Среди современных учителей тайцзицюань Ван Юнцюань ставит акт «рассеивания» (санг)в ряд четырех важнейших принципов тайцзицюань наряду с пустотой, расслаблением и проницаемостью (сообщительностью –

тун).Рассеивание у Ван Юнцюаня означает переход от малой сферы (точки центрированности) к предельно большой сфере, которая «не имеет ничего вовне себя».

Другими словами, чем бодрее, чем просветленнее сознание, тем более короткая длительность доступна нашему восприятию.

Таким образом, жизнь бодрствующего, или, можно сказать, полностью расслабленного, высвобожденного, сознания есть непостижимо малое превращение, тончайшая вибрация, утонченный «трепет души», в котором время, став собственным пределом или чистой временностью, как бы утолщается, наслаивается витками бесконечной спирали в рамках одного «всевременного» мгновения. Мы имеем дело с осью возрастания качества, возгонки духовной чистоты, которая предшествует всякой длительности и, следовательно, опыту. В этом заключается глубинный смысл нераздельности расслабления и вращения, причем ни то, ни другое, по сути, не имеет количественных, собственно физических параметров.

Расслабление в своем пределе равнозначно «парению тела в пустоте» (предполагающем свободное вращение) и в конечном счете – «отсутствию формы и образа». Но оно есть вездесущая и везде отсутствующая среда-срединность идеального контакта, позволяющего воздействовать без применения физической силы. Идеальное расслабление как раз делает возможным то состояние необыкновенной духовной чувствительности, когда «даже муха не может сесть, даже перышко не может опуститься».

Все сказанное означает, что в физическом плане главное условие расслабления – строгое соблюдение принципа «срединной устойчивости». Расслабление становится возможным тогда, когда мы в полной мере сохраняем динамическое равновесие и, даже перемещаясь в пространстве, в действительности лишь вращаемся вокруг своей оси. Расслабление – это кульминация жизненной цельности.

Нетрудно понять теперь, что расслабление, позволяющее как бы ощутить свой физический вес, неотделимо от погружения. Но этим погружением тоже нужно заниматься специально. «Воля» должна опускаться вниз, ниже порога индивидуального сознания – в область нижнего Киноварного поля, а в момент выброса силы-цзинърезко опускаться еще ниже – вплоть до ступней ног и ниже, что среди мастеров тайцзицюань именуется «опуститься в пустоту, обрести корень». (Не будем забывать, что в соответствии с принципом Великого Предела всякое действие имеет своего зеркального двойника, и опусканию воли соответствует устремленность воли к отдаленной точке.) Способность «опуститься в пустоту» дается нелегко, ведь речь идет о преодолении глубоко укоренившихся жизненных привычек, о мгновенном «оставлении себя». Но неспособность даже в малейшей степени выполнить это требование делает невозможным применение внутренней силы.