Тающий человек

Я поднял чемодан и вышел на свежий воздух к машине. Рядом с ней стояла Джулия.

— Все было в порядке? — спросила она.

— Все прекрасно. Ваш отец почти доверяет мне, Зелия очень благодарна, а Денфорд полон намеков. Что вы добавите к этому?

— Почему вы не можете разговаривать со мной без грубости и пошлостей?

— Вы как-то действуете на меня. Больше всего на свете мне хотелось бы пребывать с вами в прекрасных отношениях, но я, кажется, все время стучусь не в ту дверь.

Я забросил чемодан в машину. Она тем временем закурила.

Перед тем как сесть за руль, я сказал:

— Только не предпринимайте никаких глупых шагов типа попыток следовать за мной.

— Я об этом даже и не думала. Тем не менее, куда вы едете?

— На поиски Отто Либша. Передать что-нибудь?

Она быстро и почти испуганно посмотрела на меня.

— С какой стати?

— У меня создалось впечатление, что вы знаете его, или что-то о нем.

— Я не знаю, почему у вас создалось такое впечатление.

— Нет? Я объясню вам. Когда вы пришли ко мне в ту первую ночь, вы думали не только о безопасности Зелии, но и о чем-то еще. Когда в Турине я упомянул его имя, оно вас не удивило, и сейчас вы не сказали, что вы его не знаете. Но не беспокойтесь, я не собираюсь ничего из вас вытягивать. Я только хочу найти машину. Это мое дело.

— Вы упоминали его имя в разговоре с Зелией?

— Нет. Чем меньше сказано ей о каждом из них, тем лучше. Но я, естественно, упомянул его в разговоре с вашим отцом, но его большое счастливое лицо осталось без изменений. Итак, вы хотите поговорить об Отто или я уезжаю?

Она смотрела на меня какое-то время, моргая и покусывая нижнюю губу, затем покачала головой и сказала:

— Не вижу смысла. Абсолютно никакого смысла... Это ничего не изменит. — Затем, в бесстрастной манере, она продолжила. — Поезжайте. Поезжайте искать свою машину. Это важно. Это деньги, это работа. Вещи, которые действительно ценятся в этой жизни.

Она резко повернулась и пошла к дому. Я отъехал, испытывая сильное недовольство собой, понимая, что я повел себя с ней неправильно, понимая, что ей нужна была помощь и также понимание и что в такой момент мне не следовало никуда лезть. В тот момент я мог справиться только с одним делом — с поисками машины, особенно когда туда уже сунул свой нос Интерпол.

Глава шестая

“И смех сдавил его бока”

Джон Милтон

Я не спеша поехал от Эвьена на юг. В Гренобле я зашел на почту, взял телефонный справочник округа Гап-Сан-Боне и нашел номер телефона Макса Анзермо в Шале Баярд. Было почти семь часов. Я позвонил, прождал минут десять и мне никто не ответил. Очень хорошо. Судя по всему, единственным живым существом в доме был белый пудель, и он, должно быть, уже здорово проголодался.

Я быстро перекусил в Гренобле и поехал опять на юг по направлению к Сан-Боне и Гапу. Я не торопился. Это была моя вторая ночь в машине, и мои веки напоминали тяжелые ставни, которые опускались на каждом ухабе. Неподалеку от местечка под названием Ко я позволил себе пару часов сна, а затем отправился на последний этап до Шале Баярд. Я добрался туда, когда уже начало светать и под деревьями клубился туман, а воздух был наполнен пением птиц, что свидетельствовало об уединенности данного места, ибо, обычно, если где-нибудь во Франции птица подаст голос, то какой-нибудь охотник тут же сносит ей голову.

Входная дверь была по-прежнему открыта. Я вошел и был встречен белым пуделем, который лежал в кресле, свернувшись клубком. Несколько голодных дней научили его хорошим манерам. Он подошел ко мне без привычных прыжков и повизгиваний, слегка подрагивая. На кухне я дал ему воды — кот исчез, что меня ничуть не удивило, так как коты дадут сто очков любой собаке в плане самостоятельности и борьбы за выживаемость — а затем положил в его миску порцию объедков, которые я прихватил с собой из ресторана. Я знал, что через полчаса он опять станет самим собой — попрыгунчиком и лицелизом. Пока он ел, я поднялся наверх, принял душ и побрился, а затем спустился в гостиную, перенес пишущую машинку Макса и часть его канцелярских принадлежностей на круглый стол и напечатал письмо Отто. Мне пришлось напечатать его на английском, потому что мой французский вряд ли бы убедил кого-нибудь, что письмо от Макса. А то, что письмо напечатано на английском, не будет иметь никакого значения для людей, которые его вскроют, так как я был уверен, что они понятия не имеют, как Макс обычно писал письма Отто. Письмо было следующего содержания:

“Мой дорогой Отто!

Твой внезапный отъезд на “Мерседесе” почти вверг меня в море неприятностей, и я очень зол на тебя.