Тающий человек

Это была не “Фейсл Вега”, а большой черный “Роллс”, немного походивший на катафалк и такой же тихий и спокойный на заднем сиденье как траурный зал. Рядом со мной, зажатая в серебряном кронштейне, находилась труба, ведущая в водительский отсек.

Когда мы проезжали по Вестминстер Бридж, я посвистел в трубу и сказал: — А что случилось с настоящим шофером?

Приставив к трубе ухо, я получил ответ:

— С Тишем? Он на рыбалке с моим отцом. Отчимом.

— Что там с этой украденной машиной? — спросил я.

— Что-то связанное с Зелией. У нее всегда что-то случается.

— Зелия?

— Моя сестра. Вам все расскажут.

— Куда мы едем?

— В Суссекс. Рядом с Седлзкомбом. Вы как раз успеваете к вечерней зорьке.

— Вечерней что?

Она проскочила между автобусом и бензовозом и затем сказала:

— Перестаньте разговаривать. Там на полочке перед вами есть журналы.

Я поковырялся немного и опустил полочку. Там были последние номера “Вог”, “Филда”, “Иллюстрейтид Лондон Ньюс”, “Плейбоя” и “Ривалля”. А также наполовину опустошенная коробка с сигарами “Боливар Пети Коронас”. Я закурил сигару и откинулся на сиденье с “Плейбоем”.

Когда мы выехали из города, она погнала машину так, словно жалела, что бог не дал ей крылья, и втайне надеялась, что если она поедет достаточно быстро, то машина, возможно, и взлетит. Любой, ехавший в машине, может быть, и не услышал бы тиканья часов в тишине, но он бы точно услышал, как мое сердце бьется о мое нёбо. Я начал сожалеть о своем поспешном решении. Симпатичная цыганка заходит в твою контору в платье от Фата, которое стоит почти столько же, сколько выкуренные тобою за год сигареты, вызывающе смотрит на тебя и вот ты, отбросив все благие намерения, снова за работой, вместо того чтобы отдыхать.

Я не пытался следить, куда мы едем. Но вся дорога заняла часа полтора. Наконец, мы свернули с шоссе, проехали через главные ворота парка, столбы которых были украшены каменными гончими псами, каждый из которых держал щит. Я не смог разобрать девиз на щитах, потому что мы ехали слишком быстро. Затем мы проехали около километра по парку. Впереди я увидел массив загородного особняка, но не успел хорошенько рассмотреть его, так как мы свернули с главной парковой дороги и поехали по боковой, между буками и елями, под которыми росли грязные, неприятно влажные на вид рододендроны.

Мы миновали деревья и боковая дорога закончилась большим круглым пространством для удобства разворота машин, за которым возвышался поросший травой вал.

Джулия развернула машину и остановилась. Пока я вылезал и подходил к ее двери, она продолжала сидеть на месте.

— Бодрящая поездка, — сказал я. — Тоник для нервной системы. Когда вы будете ставить ее в конюшню, хорошенько пройдитесь по ней щеткой и дайте ей горсть овса. Но не давайте ей пить какое-то время. Как-нибудь вы можете вывезти меня на “Фейсл Веге” и мы действительно хорошо проведем время.

Она задумчиво посмотрела на меня сверху вниз, а потом снизу вверх, словно я был предметом антикварной мебели, высоким комодом на ножках или чем-нибудь подобным, который, как она считала, может ей подойти, и затем сказала:

— В вас есть что-то. Совсем немного, и я боюсь, вы слишком много ставите на это что-то.

— Просто давно не было практики. Все, что мне нужно, — это несколько дней на свежем воздухе. Так где папа?

— Папа — это тот человек, с которым вам нужно быть чертовски любезным.

Я вдруг понял, что сорвало меня с уютного конторского кресла. Она была человеком, с которым можно обходиться и так, и так. Обойдись с ней неправильно, погладь ее против шерсти и перед тобой будет если не враг на всю жизнь (всегда надеешься на лучшее), то человек, который вычеркнул тебя из своей памяти. Но поведи себя с ней правильно, прикоснись к ней умелой, искусной рукой мастера, и тебя ждет усыпанный звездами карнавал. Но на это нечего было надеяться, пока не достигнешь пика своей формы.

Я подмигнул ей.

— Я уже имел дело с миллионерами. С ними легко, когда даешь им знать, что ищешь именно их деньги. Так где он?

— Наверху. Позвоните ему. Можете оставить свою сумку. Я отвезу ее в дом.

Она завела мотор.

Прежде чем машина тронулась, я спросил:

— А за что вы не любите своего неродного папу?

И тут я впервые получил, прямо и сполна: холодный взгляд темных глаз, явившийся следствием удивления, которое ей не удалось полностью скрыть.

Она нажала на педаль газа и “Роллс” стал удаляться от меня вдоль буковой аллеи.

Я закурил и поднялся по каменным ступеням на вал. Вал оказался дамбой, поросшей травой с одной стороны и облицованной бетонными плитами с другой. По ее верху шла коротко подстриженная дорожка. За дамбой простиралось искусственное озеро площадью примерно акров в тридцать. Вокруг озера росли сосны, а его дальний берег подпирал холм, усыпанный большими дубами. На этом дальнем берегу, у левого края дамбы располагались эллинг и пирс, который метров на двадцать врезался в озеро. В центре озера я увидел лодку, в которой находились два человека.