Так говорил Саддам

Неудачное покушение на Касема, которое по замыслу его организаторов должно было привести к революции, чем-то похоже на опереточный гитлеровский путч 1923 года, после которого фюреру тоже пришлось скрываться и уносить ноги. Но оба, казалось бы, «кошмарных» провала в жизни Саддама Хусейна и Адольфа Гитлера были чрезвычайно инструментальны как для их дальнейшей карьеры, так и для создания мифов, обязательных для феномена вождизма. Благодаря несостоявшемуся убийству Касема, Саддам, например, выбился из полной безвестности и чуть ли не мгновенно превратился в национального героя. О его храбрости и мужестве стали слагаться легенды. Когда же он стап президентом, его «чудесное бегство» через пустыню было увековечено в многочисленных публикациях, телепрограммах и даже в кино. Вождь всегда — национальный герой, и ему положено обладать такими чертами, как патриотизм, бесстрашие, отвага и железная воля.

Первого декабря 1959 года Саддама Хусейна за длительное непосещение занятий исключили из школы. А он уже был далеко: 7 ноября 1959 года он пересек сирийскую границу, затем реку Евфрат и прибыл в Дейр эз-Зор, где его тепло встретили находившиеся в эмиграции иракские оппозиционеры. 20 ноября состоялся его переезд в Дамаск. Там ему сообщили, что по багдадскому радио передали приказ военного коменданта всем органам безопасности о его розыске по обвинению в «заговоре против республики».

По неподтвержденным сведениям, тогда же, в сирийской столице, он впервые встретился с Мишелем Афляком, и между «старым греком» и молодым революционером возникло взаимопонимание, переросшее в дружбу. Но, по мемуарам самого Афляка, они познакомились только после 1963 года, хотя, действительно, быстро обнаружили свое «духовное сродство». Их дружба оказалась чрезвычайно выгодной для Хусейна. Благодаря хлопотам «старшего товарища», в 1964 году его избрали в высший орган иракского филиала БААС — Региональное управление. Позже сообразительный Саддам использовал имя престарелого отца-основателя партии для укрепления собственных идеологических установок и обоснования законности своей власти. Если Сталин использовал имя Ленина как основание для личного правления, то у Саддама аналогичным фундаментом служил живой Афляк, на которого он мог всегда ссылаться при необходимости в ходе дискуссий и споров с другими партийными группировками. Как замечает один биограф иракского президента, «даже смерть Афляка в 1989 году была использована для достижения политических целей. Саддам распространил среди своих подданных сведения, что он лично оплатил сооружение гробницы для отца-основателя БААС».

Во второй половине февраля 1960 года «беглого революционера» посетил офицер сирийской службы безопасности, сообщивший ему, что «в связи с особой ситуацией мы информируем вас о необходимости переехать в Южный регион (то есть, в Египет), отьезд должен произойти 21 февраля нынешнего года». Так закончилось приятное трехмесячное пребывание в Дамаске.

Саддам отправился в Каир. В Египте Гамаля Абделя Насера он прожил свыше трех лет. За эти годы он исколесил всю страну с севера на юг, от Александрии до Луксора.

«Хотя я получал пособие политического эмигранта, — пишет Саддам Хусейн, — мне пришлось залезть в долги к одному из тамошних товарищей, чтобы приобрести мебель для своей квартиры. При моем отъезде в Ирак мебель была продана, дабы покрыть остаток долга ссудившему меня товарищу. В то же время я имел пособие, вполне приличное для существовавшего тогда в Египте уровня жизни. У нас, четверых или пятерых, приговоренных заочно к смертной казни, пособие было выше, чем у других. Все получали 28 или 36 египетских фунтов, а мы — по 60 на каждого. Но поскольку у нас была как бы коммуна, приходилось делиться с окружающими. Естественно, что тот, кому выплачивалось 60 фунтов, как, например, мне, немало отдавал своим товарищам. Мы складывали все, что было, и готовили еду в доме одного из нас, так как в последние дни месяца у некоторых товарищей уже не на что было покупать продукты. Но того, что оставалось на конец месяца у нас, хватало на всех… Мы жили единой семьей, и каждый стремился нести ношу тех, кто по каким-либо причинам оказывался не в состоянии справиться с ней».