Так кто же развалил Союз?

В ходе операции — видимо, по ошибке, или в качестве провокации, — своими же был застрелен один из участников захвата. Сообщалось, кто именно — капитан внутренних войск Гаврилов. Позже, однако, фамилия, должность, звание погибшего были уточнены.

Примерно в это же время прервало свои передачи Литовское радио.

Был захвачен также Центральный телеграф.

Еще один объект, намеченный для атаки, — наверное, главный — республиканский парламент, военным и представителям так называемого Интерфоронта захватить не удалось. Точнее, не решились они его захватить: там жертв было бы гораздо больше.

Во время всех этих событий радиостанция в Каунасе непрерывно информировала слушателей о происходящем на литовском, русском, английском, французском, немецком, польском языках, а также транслировала обращение с призывами о помощи.

− Нас можно сломать физически, нам можно закрыть рты, но нельзя подавить танками жажду свободы, — эти слова прорывались в эфир сквозь включенные военными глушилки.

Военные объявили, что с десяти вечера до шести утра в Вильнюсе водится комендантский час. Запрещено проводить пикеты, забастовки, демонстрации. Военным комендантом города назначен начальник вильнюсского гарнизона генерал-майор Усхопчик. Позже это имя навсегда будет включено в список главных «героев» победоносной операции по захвату литовской столицы наряду с именами других генералов — Ачалова, Варенникова…

В танках сидели офицеры

Со времем стали известны многие дополнительные подробности того, как готовился и проходил штурм телецентра. «Новая газета»:

«…Пока шли митинги, пока 10 января к литовскому народу обращался президент СССР Михаил Горбачев, — в Вильнюс входили войска Псковской дивизии (в/ч 07264)…, укреплялся вильнюсский гарнизон.

Кстати, любопытны приказы по в/ч 78018: если еще 2 января 1991 года за каждым единицей бронетехники были закреплены рядовые, то приказом от 9 января картина меняется: рядовых сменяют офицеры. Командир танка — майор или подполковник. Механик-водитель — лейтенант. Наводчик — старший лейтенант.

10 января в Северном городке… (напомню, основная база местного гарнизона на окраине Вильнюса. — О.М.

) состоялось большое армейское совещание. Проводил его заместитель министра обороны СССР Ачалов. Тогда-то и была разработана операция по захвату телецентра и здания местного гостелерадио».

Впрочем, как утверждает газета, взять под контроль телецентр постановил 12 января (указывается даже время — 23–00) так называемый Комитет национального спасения, созданный накануне. Если это действительно так, столь позднее решение (штурм начался уже через два с половиной часа — за такое время невозможно ничего подготовить) было чисто формальным шагом: «законный орган власти» одобряет решение, которое на самом деле, скорее всего, приняли генералы и «по-серьезному» одобрили в Москве.

Что было дальше, мы знаем.

«Новая газета»:

«Зная, что в любую минуту может начаться штурм телецентра, вильнюсские телевизионщики расставили по коридорам камеры. И свидетелями штурма оказались миллионы — все, кто не выключал телевизор».

Создается правительство в эмиграции

Так же, как почти год назад, в марте 1990-го, литовское руководство озаботилось тем, как жить и что делать, если власть в республике будет полностью захвачена Москвой. 13 января на заседании литовского парламента был принят порядок действий республиканского правительства в условиях эмиграции. Исполняющим обязанности премьера этого правительства в изгнании было решено назначить министра иностранных дел Альгирдаса Саударгаса, который в тот момент находился за рубежом.

Как сообщил спикер парламента Витаутас Ландсбергис, его попытки связаться по телефону с президентом СССР Михаилом Горбачевым не увенчались успехом.

Надо сказать, что у «мятежных» литовских руководителей всегда были проблемы в установлении телефонных контактов с союзными начальниками, даже более низкого ранга, чем Горбачев. Причем нередко подчеркивалось: ну кто ты такой, чтобы я стал тратить время на разговоры с тобой! Тот же Ландсбергис — председатель Верховного Совета республики — постоянно испытывал высокомерное, презрительное отношение «представителей Центра» (он сам мне об этом рассказывал). С ним на равных разговаривали Буш, Тэтчер, Миттеран, однако Язов, когда он звонил, — а звонил он, естественно, лишь в экстренных случаях, — не подходил к телефону. Да что Язов — даже начальник вильнюсского гарнизона генерал Усхопчик в ответ на звонок председателя Верховного Совета через адъютанта сказывался почивающим (мол, не велено беспокоить)… Каким после этого должно быть самоощущение руководителя независимого государства? Каким должно быть его отношение к этим самым «представителям Центра» и к самому бывшему (для литовцев — бывшему) «Центру»?

В этот же день, 13 января, парламент обратился к населению с просьбой подчиняться указаниям только законно избранной власти.