Так начиналась война

…Весь украинский народ, все народы Советского Союза поднялись на борьбу с фашизмом. Рука об руку с Красной Армией борются против гитлеровских людоедов тысячи красных партизан — рабочих и крестьян. Помогайте партизанам всем, чем только можете. Идите в партизаны, беспощадно уничтожайте фашистов.

Красная Армия обрушивает на голову врага все более и более мощные удары. Провалились уже планы фашистов — молниеносно победить наш великий Советский Союз. Лучшие свои дивизии фашисты похоронили на наших полях. Десятки сроков назначал Гитлер для взятия Москвы, Ленинграда и Киева, но и по сей день над всеми этими городами реет Красное знамя советского народа.

Близится час победы над гитлеровскими бандитами. Так крепче удары по врагу!

…Никто не должен стоять в стороне. Пусть каждый делает то, что в его силах и возможностях. Пусть каждый помогает ковать победу над фашизмом.

Дело наше правое, победа будет за нами, враг будет разбит. Смерть кровавым гитлеровским собакам! Да здравствует свободная Советская Украина!»

Героический украинский народ горячо откликнулся на страстный призыв Коммунистической партии. С еще большей яростью обрушил он на оккупантов дубину партизанской войны. Поистине земля загоралась у них под ногами. К тому времени в тылу врага действовало уже 583 партизанских отряда и свыше 1700 диверсионных и истребительных групп. Все новые и новые тысячи народных мстителей включались в священную борьбу с врагом. Во главе этих героев шли лучшие сыны партии.

Но враг был еще очень силен. На нашем Юго-Западном фронте все преимущества были на его стороне. Мы с начальником штаба фронта снова и снова склонялись над картой, прикидывали наши возможности и приходили к выводу: если в ближайшее время не поступит приказ на отход, войска окажутся в безнадежном положении.

Наконец в ночь на 18 сентября Москва откликнулась на нашу радиограмму. Начальник Генерального штаба лаконично сообщил: Ставка разрешает оставить Киевский укрепрайон и переправить войска 37-й армии на левый берег Днепра.

О выводе главных сил фронта на тыловой рубеж опять ни слова. Но здесь сама логика событий подсказывала решение. Уж если оставлять Киев и его укрепленный район с мощными оборонительными сооружениями, то нечего надеяться, что войска удержатся на необорудованных рубежах восточное города. Даже Бурмистенко, который до этого и мысли не допускал о том, чтобы оставить Киев, сказал на совещании у командующего:

— Думаю, что в этой обстановке нам ничего не остается, как выполнить распоряжение главкома.

После приказа об эвакуации Киева командованию фронта оставалось заботиться лишь о том, чтобы спасти от разгрома как можно больше сил, оказавшихся внутри вражеского кольца. На этот раз генерал Кирпонос не колебался. Он сразу попросил карту с последними данными о положении войск. На ней было много «белых пятен» — за последние двое суток мы со многих участков не имели донесений. На лежавшей перед Кирпоносом карте значилось, что 40-я армия сражается где-то между Путивлем и Ромнами, оба ее фланга открыты и обтекаются противником. 21-я армия отбивает атаки войск противника в районе Прилук. Между этими армиями 80-километровая брешь, которую заполнили войска Гудериана. Слева от 21-й армии, в 25–35 километрах северо-западнее Пирятина, пока еще держатся до предела ослабленные войска 5-й армии. 37-я армия прочно удерживает Киев. Между нею и остальными войсками фронта — крупные силы 6-й немецкой армии, главная группировка которых сосредоточилась в районе Яготина. 26-я армия на своем левом фланге в междуречье Днепра и Суды отбивает атаки соединений 17-й немецкой полевой армии и 1-й танковой группы Клейста, прикрывшись небольшими силами со стороны Лубен. Противник развивает наступление как с запада, так и с востока. Район Пирятина, где находился штаб фронта, прикрывался лишь частями 289-й стрелковой дивизии.

Все это в конечном счете означало, что отход наших армий на оборонительный рубеж по реке Псел осуществить крайне трудно. Но другого выхода не было.

Никогда еще не приходилось генералу Кирпоносу решать оперативную задачу в столь тяжелой обстановке.

Однако, принимая решение на прорыв, командующий и все мы, в штабе фронта, полагались на испытанную в боях стойкость, бесстрашие, мужество наших бойцов и командиров.

Посоветовавшись с Тупиковым, Бурмистенко и Рыковым, командующий приказал поставить армиям следующие задачи: 21-й — к утру 18 сентября сосредоточиться на рубеже Брагинцы, Гнединцы (юго-восточнее Прилук) и главными силами нанести удар на Ромны, навстречу 2-му кавалерийскому корпусу; 5-й — частью сил прикрыть отход 21-й армии с запада, а остальными нанести удар на Лохвицу; 26-й — создав ударный кулак из двух дивизий, наступать на Лубны; 37-й — вывести войска из Киевского укрепрайона на левый берег Днепра, создать из них ударную группу и прорываться на Пирятин и далее на восток, составляя арьергард сил фронта; 40-й и 38-й — ударить с востока навстречу главным силам фронта в направлениях на Ромны и Лубны.