Так начиналась война

Переполненный впечатлениями, я долго не мог уснуть в ту ночь и потому поднялся позднее обычного. Да и спешить было некуда: до одиннадцати все равно делать нечего. Но не успел я умыться, как в дверь постучал запыхавшийся красноармеец:

— Товарищ полковник, старший батальонный комиссар приказал доложить, что вас немедленно требует к себе командующий.

Сергеев уже нетерпеливо поджидал меня у входа в штаб.

— Идите, вас ждут.

Знакомый по прежним посещениям просторный кабинет. Командующий сидел за столом и размашисто писал резолюцию на каком-то документе. Рядом лежала раскрытая папка с бумагами, дожидающимися своей очереди. Увидев меня, Жуков бросил на стол карандаш. Суровое его лицо смягчилось улыбкой. Встал, протянул руку:

— Здравствуй, Иван Христофорович. Давненько мы с тобой не виделись.

Мне снова вспомнилась Высшая кавалерийская школа в Ленинграде. В нашей учебной группе оказались А. И. Еременко, Г. К. Жуков, Н. Л. Мишук, К. К. Рокоссовский, П. Л. Романенко, Я. А. Савельев, С. П. Синяков, В. И. Чистяков — люди совершенно разные по складу характера, по манере поведения. Но все они уже тогда были испытанными командирами — волевыми, смелыми в мыслях и поступках.

К тому времени никто из нас еще не достиг и тридцатилетнего возраста. Молодые, сильные — кавалеристы отличались хорошей физической закалкой, — мы старались перещеголять друг друга и в учебе, и на конноспортивных состязаниях.

Из всех нас, пожалуй, самым упорным был Андрей Иванович Еременко. С редким трудолюбием осваивал он довольно обширную и насыщенную учебную программу. Настойчивость и неутомимость остались у него на всю жизнь и с особой силой проявились в Великую Отечественную войну.

Георгий Константинович Жуков среди слушателей нашей группы считался одним из наиболее способных. Он уже тогда отличался не только ярко выраженными волевыми качествами, но и особой оригинальностью мышления. На занятиях по тактике конницы Жуков не раз удивлял нас какой-нибудь неожиданностью. Его решения всегда вызывали наибольшие споры, и он обычно с большой логичностью умел отстаивать свои взгляды.

Особые симпатии вызывал к себе элегантный и чрезвычайно корректный Константин Константинович Рокоссовский. Стройная осанка, красивая внешность, благородный, отзывчивый характер и великолепная спортивная закалка, без которой кавалерист — не кавалерист, — все это притягивало к нему сердца товарищей. Среди нас, заядлых кавалеристов, он заслуженно считался самым опытным конником и тонким знатоком тактики конницы.

Все слушатели нашей группы были очень дружны, а дух соревнования только помогал учебе, которая проходила с полным напряжением сил. Благотворное влияние на нас оказывала атмосфера революционной романтики, которой овеян город Ленина — колыбель пролетарской революции. Мы с жадностью приобщались к общественной и культурной жизни Ленинграда. Его революционные традиции, огромное, накопленное веками богатство культуры оставили в нашей памяти глубокий след, еще больше усилили гордость за нашу великую Родину.

После напряженной летней учебы в полевых условиях, закончившейся 200-километровым конным пробегом Новгород — Ленинград и большой двусторонней заключительной военной игрой, мы разъехались в разные стороны. С тех пор минуло уже пятнадцать лет, и я лишь по отрывочным слухам узнавал о судьбах своих товарищей по учебе. Только Г. К. Жуков оказался, как говорится, у всех на виду. Вместо трех шпал в петлицах у него теперь сверкали пять звездочек генерала армии, а на груди — Золотая Звезда Героя Советского Союза. Далеко шагнул наш бывший однокашник.

Его успех меня не удивлял. Г. К. Жуков обладал не только выдающимся военным дарованием, высоким интеллектом, но и железной волей. Если он чего-нибудь добивался, то всегда шел напрямик.

Внешне Георгий Константинович не очень-то изменился. Разве только стала чуть полнее его коренастая фигура, несколько поредели мягкие волнистые волосы, а черты лица стали еще резче, суровее.

Встреча с бывшим товарищем по учебе началась официально. Я держался строго по-уставному. Поблагодарил командующего за то, что быстро откликнулся на мою просьбу. Он, хмурясь, отмахнулся:

— Ну ладно… Я сделал это не только для тебя, но и на пользу службе. Нам сейчас крайне нужны в войсках командиры с хорошей не только общевойсковой, но и оперативной подготовкой. Думаю, в своем выборе я не ошибся.

Официальность встречи улетучилась. Оба неожиданно увлеклись воспоминаниями о Ленинграде, о времени, когда были совсем молодыми, добрым словом отозвались о товарищах по учебе. Наконец снова перешли к делам. Я попросил командующего разрешить мне выехать к месту новой службы, в штаб 12-й армии.