Росс Макдональд

Так они погибают

Глава первая

Дом находился в Санта-Монике, на перекрестке улиц между бульварами, на расстоянии слышимости звука от береговой автострады и ружейного выстрела — от моря. Улица была когда-то престижной, люди гордились, что поселились тут, но за последние несколько лет она утратила и престиж, и основания для гордости. В этих домах было слишком много этажей и мало окон, окраска их желала лучшего. Легко можно было догадаться об их происхождении. Это были односемейные коттеджи, позже переделанные под квартиры и меблированные комнаты или превращенные в пансионаты и мотели для туристов. Даже пальмы, которые выстроились вдоль улицы, выглядели так, как будто они знавали лучшие дни и теперь начинали терять свою растительность.

Я запарковался перед домом, номер которого мне дали, и наклонился, оставаясь на сиденье, чтобы разглядеть его. Табличка с цифрой «1348» поржавела, висела косо на круглом столбе террасы. Вывеска, расположенная повыше и напечатанная черными буквами по белому фону, предлагала «КОМНАТЫ ДЛЯ ТУРИСТОВ». На веранде, которая тянулась во всю ширину дома, стояло несколько плетеных кресел и поблекший зеленый диван-качалка. Веранда второго этажа, где тоже виднелись плетеные кресла, была окружена деревянными перилами, которые казались ненадежными. По углам третьего этажа возвышались готического типа башенки и бутафорские бойницы, которые нынче выглядели довольно нелепо. Скатывающиеся в рулоны соломенные занавеси были опущены донизу на окнах всех трех этажей. Окна походили на заспанные глаза.

Дом выглядел так, будто в нем не было денег теперь и никогда не будет позже. Но я все равно вошел в него, потому что мне понравился женский голос, говоривший по телефону.

Когда я постучал, хозяйка торопливо открыла дверь. Это была высокая женщина около шестидесяти, с беспокойными рассеянными темными глазами на озабоченном удлиненном лице, в черном креповом платье на полном, затянутом в корсет, туловище. Отливающие сталью седые волосы ее были уложены набегающей волной и попахивали щипцами для завивки, нос, щеки и подбородок покрыты густым слоем пудры. Свет проникал через фиолетовое стекло над дверью и придавал ее фигуре синевато-багровый оттенок.

Частный детектив — нерядовое событие в ее жизни.

Голос женщины, лучшее, что у нее было, звучал мягко, четко и на низких тонах:

— Я — миссис Самуэль Лоуренс. А вы, конечно, мистер Арчер? Добрались сюда моментально…

— От девяти до десяти движение не очень интенсивное.

— Заходите, мистер Арчер. Разрешите мне угостить вас чашкой чая. Я как раз завтракаю. Поскольку все делаю по дому сама, то должна время от времени подкрепиться и что-либо пожевать.

Я вошел в дом, и дверь из железной сетки медленно за мной захлопнулась. В холле было тихо и прохладно, пахло натертым паркетом. Отполированные дощечки блестели, как драгоценности. Покрытая ковром лесенка поднималась высоко к затененному потолку. Около лестницы расположилась старинная, с полированными бронзовыми крючками, дубовая вешалка для шляп. Контраст между современными ритмами улицы и этой благостной стариной породил во мне странное чувство: будто я отошел куда-то назад во времени или вообще провалился сквозь него.

Миссис Лоуренс провела меня к открытой двери в конце дома.

— Здесь — моя личная маленькая гостиная, милости прошу. Парадную гостиную я предназначаю для гостей, хотя, должна признаться, в последнее время они не очень-то ею пользуются. Конечно, уже не сезон. Сейчас у меня живут только трое моих постоянных жильцов, да еще очень приятная молодая пара из Орегона, которая совершает свадебное путешествие. — Она вздохнула. — О, если бы только Гэлли вышла замуж за такого мужчину… Садитесь, мистер Арчер.

Гостиная была небольшая, заставленная маленькими кофейными столиками, стульями, пуфиками и книжными шкафами, как магазин подержанной мебели. Полочки вдоль стен уставлены безделушками, ракушками и фотографиями в рамках, вазами, увешаны кружевными салфетками. Казалось, что придя в этот мир, женщина принесла с собой массу вещей. Ощущение, что я попал в прошлое, настолько усилилось, что это становилось уже не очень приятным. Мне предложили полукресло. Я взял его за спинку и выдвинул на середину комнаты.

— Гэлли, — произнес я. — Это ваша дочь?

Вопрос прозвучал как обвинение, лишив ее обаяния. Ей совсем не понравилось, что нужно вернуться к жестокой реальности. Миссис Лоуренс нахмурилась и покраснела.

— Да. Моя дочь Галатея. Именно поэтому я вам и позвонила. — Она выдержала паузу с потемневшим от недоумения и стыда взором, затем предложила: — Разрешите мне налить вам немного чаю, перед тем как мы приступим к делу. Я его только что заварила.