Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты

Их работа строилась на анализе рассказов людей через несколько лет после смерти Кеннеди. Ученые не располагали данными, необходимыми для подтверждения достоверности воспоминаний. Их не было, пока профессор Корнеллского университета, член Национальной академии наук США Ульрик Найссер не сравнил фотографические воспоминания с собственными записями людей, которые они сделали вскоре после катастрофы. Тут-то и обнаружилась истина.

28 января 1986 года космический шаттл «Челленджер» взорвался в воздухе через 73 секунды после старта. CNN транслировало его запуск в прямом эфире, поскольку в состав экипажа входила школьная учительница из Нью-Гемпшира Криста Маколифф, первая участница проекта «Учитель в космосе» (The Teacher in Space Project). Для учеников средних школ НАСА организовало возможность в прямом эфире наблюдать за стартом космического корабля. В результате тысячи школьников стали свидетелями взрыва. По разным каналам весь день показывали страшные картины катастрофы. Поскольку СМИ широко освещали это событие, 85 % американцев узнали о взрыве в течение первого часа после него.

Уже на следующий день Найссер начал свое исследование фотографических воспоминаний. Он опросил студентов университета, где они находились и что делали, когда узнали о катастрофе «Челленджера», – и повторил свои вопросы 30 месяцев спустя. Теперь он обладал тем, чего не было у Брауна и Кулика: информацией, необходимой для проверки точности и целостности фотографических воспоминаний. Сравнивая первоначальные рассказы людей о том, как они узнали о взрыве шаттла, с тем, что они помнили через два с половиной года, он имел возможность опытным путем установить, действительно ли такие воспоминания исключительно устойчивы к забыванию или всего лишь кажутся незабываемыми.

Полученные Найссером данные оказались ошеломительными. 25 % участников эксперимента спустя время ошиблись по поводу практически всех деталей того, как они узнали о катастрофе. Не было ничего общего между последующими воспоминаниями об обстоятельствах события и тем, как все происходило на самом деле. Возьмем первоначальный рассказ одного из участников эксперимента о том, как он услышал о взрыве:

Я был на занятиях, когда вошли люди и стали говорить о катастрофе. Я не узнал никаких подробностей, только то, что шаттл взорвался, а все ученики той учительницы смотрели прямой эфир по телевизору. Мне стало их очень жалко. Потом после занятий я пошел в свою комнату и посмотрел по телевизору программу, где рассказывали о том, что произошло с шаттлом; из нее я и узнал все детали.

Через 30 месяцев тот же человек вот так вспоминал, как он узнал о катастрофе:

Когда я впервые услышал о взрыве, мы с соседом сидели в своей комнате в общежитии для первокурсников и смотрели телевизор. В экстренном выпуске рассказали о катастрофе, мы оба были просто в шоке. Я на самом деле расстроился и пошел наверх поговорить с другом, а потом позвонил родителям[254]

.

Некоторые участники справились лучше: 50 % ошиблись примерно на две трети. И лишь воспоминания 7 % респондентов о взрыве «Челленджера» через 30 месяцев совпали с рассказами, записанными сразу после события. Но еще удивительнее было то, что почти все студенты абсолютно не сомневались в том, что помнят ход событий совершенно точно. По шкале от 1 («совсем не уверен в точности воспоминаний») до 5 («полностью уверен, что воспоминание точно воспроизводит происходившее») средняя величина уверенности участников составила огромные 4,17. Другими словами, студенты были совершенно убеждены в точности своих воспоминаний. Более того, не существовало положительной связи между достоверностью воспоминаний и уверенностью людей в них. Это означает, что во многих случаях респонденты не сомневались, что помнят все как было, хотя на самом деле ошибались.

Революционное исследование Найссера показало, что фотографические воспоминания похожи не столько на снимки фотоаппаратом Polaroid, сколько на кадры, которые снова и снова обрабатывались в программе Photoshop. Отретушированная фотография может напоминать оригинальный снимок, но уже не является точным воспроизведением того, что было снято изначально. Хотя результаты Найссера ясно говорят, что фотографические воспоминания не следует считать «фотографией» события, вопрос по-прежнему существует: лучше ли они изображают исходные инциденты, чем воспоминания о рядовых повседневных случаях? Можно ли сказать, что события 11 сентября мы помним полнее (пусть и не совсем точно), чем вчерашний ужин?

Важно, где находился человек во время событий