Так угодно судьбе

— Нет, Нэш. Теперь я убежден, что говорить об этом надо. Я хочу быть с тобой всегда, везде, по нраву тебе это или нет. Хотя я, конечно, знаю, что по нраву. Но для того, чтобы наши желания совпали с возможностями, мне предстоит разорвать помолвку. Сделать это будет непросто. Я уже говорил тебе, что многим обязан отцу Джины. Он хороший человек, но я не знаю, как он поведет себя, если узнает, что чувства его любимой дочери попраны. Я поговорю с ним, объясню все как есть, однако… он будет прав, если выгонит меня с позором. И это лишь полбеды…

Во взгляде Нэш отразилась тревога: она догадывалась, что сейчас Доминик заведет речь о деньгах, и это пугало ее больше всего. Она не верила, что мужчина способен рискнуть карьерой, положением, связями, репутацией ради нее, ради любви. Но этим мужчиной был Доминик, и он развеял ее сомнения.

— Даже если отец Джины станет угрожать, что заберет свою долю из капитала фирмы, я все равно не пойду у него на поводу… Знаешь, что я сейчас понял? Что нет ничего страшнее, чем потерять любовь.

Он усмехнулся, глядя ей в глаза. А Нэш едва не разрыдалась от чувств, но сдержалась и просто обняла Доминика.

— А вот так не стоит делать, детка, — игриво произнес он, прижимая ее к себе. — Ты не находишь, что наш серьезный разговор находится под угрозой срыва?

— Это еще почему? — Нэш деланно нахмурилась.

— Потому что, кажется, я еще не до конца насытился твоим прекрасным телом.

И они снова бросились в объятия друг друга…

Утро ворвалось в спальню ярким солнечным светом, озарив их лица, заставив зажмуриться, спрятаться с головой под одеяло. Первым приоткрыл веки Доминик.

— Боже, Нэш, неужели это ты? — произнес он, легонько толкая ее в плечо.

Нэш высунулась из-под одеяла и словно в ужасе уткнулась в подушку. До Доминика донесся ее приглушенный голос:

— А ты кого ожидал здесь найти?

— Почему ты прячешься? — смеясь спросил Доминик. — Испугалась меня? Да, зрелище не для слабонервных…

Глядя на себя в зеркальную дверцу большого шкафа, он попытался собрать в хвостик свои взъерошенные и спутавшиеся волосы.

— Ник, прошу тебя: или отвернись, или иди в ванную первый, — взмолилась Нэш.

— О'кей, договорились. Я отворачиваюсь.

И Доминик, давясь от смеха, стал наблюдать в зеркало, как Нэш, не менее чем он взлохмаченная, заспанная и такая милая, стыдливо прикрываясь шелковым халатиком, пробирается в ванную среди разбросанной на полу одежды.

Вот я и попался, подумал Доминик. И кажется, по-настоящему счастлив. Наконец-то!

Вскоре из ванной вернулась Нэш, причесанная и умытая, в том самом шелковом халатике.

— Ну и что теперь передать пуделю? — восхищенно глядя на стройные женские ноги и потихоньку подбираясь к ней ближе, промурлыкал Доминик.

— Какому пуделю? — непонимающе спросила Нэш, пытаясь увернуться от его протянутых рук.

— Пуделю Хаммеров… Я ведь буду проезжать мимо их коттеджа. Кстати, могу последить и за клумбой.

— Ник, а как на счет меня? За мной ты не хочешь последить? — полусерьезно спросила Нэш, бросая ему рубашку.

— С превеликим удовольствием, только разберусь кое с какими делами.

Нэш показалось, что сейчас, когда прошло волшебство ночи, Доминик не хочет больше затрагивать волнующую ее тему. Она заметно сникла, понимая, что и сама не сможет прямо спросить его об этом. Если он действительно хочет быть с ней, то все сделает для этого. А если станет тянуть, то…

— Извини, детка, я должен тебя ненадолго оставить, — сказал Доминик, надевая брюки и рубашку. — Сегодня мне предстоит важный разговор. Не самый приятный, но очень серьезный. Клянусь тебе, что сегодня вечером мы снова будем вместе, и тогда я не позволю тебе так… быстро уснуть, — добавил он, прищурив серые глаза.

Крепко обнявшись в коридоре и застыв в долгом, страстном и одновременно нежном поцелуе, они распрощались до вечера. Было воскресенье — день, когда обычно Нэш не знала, как скоротать время. Теперь эта задача вдвойне усложнилась: ей предстояло провести много часов в сомнениях, в душевных терзаниях… А вдруг, оказавшись с Джиной наедине, Доминик передумает и ничего не расскажет невесте? Или вовсе забудет ее, Нэш, как очередное, мимолетное, увлечение?

Но сердце, бешено стучащее в груди, распухшие губы, помнящие их прощальный поцелуй, тело, еще не остывшее от обжигающих объятий, — все говорило совершенно о другом…

Доминик вышел от Нэш, полностью уверенный в своих чувствах к этой чудесной женщине и готовый объясниться с Джиной начистоту. Но по мере приближения к дому невесты, где он надеялся ее застать, его решимость постепенно сменялась глубокими сомнениями. Наконец Доминик остановил машину, мучительно размышляя о своем намерении. Чем больше он медлил, тем менее здравой ему представлялась идея объясниться с Джиной.

Он взял мобильный телефон и набрал номер Майкла. Долго никто не отвечал. Доминик собрался было отключиться, но в этот момент приятель взял трубку.

— Майкл О'Брайан слушает, — послышался хрипловатый голос.

— Это Ник… Послушай, хочу тебя спросить, как все прошло вчера.

— Это ты меня спрашиваешь? — немного раздраженно спросил Майкл. — Можешь быть спокоен. Все о'кей.