Такая разная любовь

— Ну что ты. — На лице Примми появилась смущенная, но счастливая улыбка. — Но здесь просто чудесно, правда? Дом мне оставила тетя. Он не совсем мой, но я могу жить здесь до конца своих дней. Когда-то тут было много животных, но сейчас я держу только одну корову и кур; впрочем, куры уже были здесь, когда я приехала.

— А корова? — серьезно поинтересовалась Джералдин, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не расхохотаться.

— Мейбеллин я купила недавно. Она очень красивая. Послушная и ласковая. Когда я прихожу ее доить…

— Ты ее доишь? — Джералдин выразительно закатила глаза, и Примми мгновенно перенеслась на много лет назад. Она вспомнила, как в первый школьный день миссис Грант попросила ее присматривать за Джералдин, а та за спиной у матери точно так же закатила глаза к небу, желая показать, что она думает по поводу этой нелепой просьбы.

— Могу тебя заверить, я отлично умею доить коров, — сурово заявила Примми, сделав строгое лицо. — Меня научил этому мой друг Мэтт. Вообще-то он не фермер, но умеет делать все на свете. Раньше Мэтт был рыбаком, но пару лет назад отошел от дел.

Джералдин ехидно изогнула бровь:

— А еще он наверняка холостой и симпатичный?

Как Джералдин и ожидала, Примми покраснела.

— Вообще-то да. Но я не думаю, что он присматривает себе жену. Мэтт никогда не был женат, я и представить себе не могу, чтобы он задумался об этом сейчас. — Подруги дошли до дома, и Примми остановилась перед крыльцом. — Что ж, вот мы и дома. Это Рутвен, — торжественно провозгласила она, с гордостью и обожанием глядя на дом. — Как он тебе, Джералдин? Ну разве не чудо?

Джералдин увидела перед собой большой квадратный каменный дом, крытый шифером. На вид совершенно обыкновенный, он казался прочным и основательным, сделанным на века. Серый фасад оживляла единственная живописная деталь — зеленые ставни на окнах. Пожалуй, в них было что-то французское.

— Дом замечательный, — согласилась она, хорошо представляя себе, каким чудом должно казаться это жилище Примми, которая прожила всю жизнь в лондонском муниципальном доме. На мгновение губы Джералдин сурово сжались. Она вспомнила, как много лет назад, когда они еще учились в Бикли, Примми жила в другом загородном доме. В доме Кики.

Примми непременно спросит, хочет ли Джералдин разыскать Кики, но и тогда Джералдин ответит, что ее отношение к Кики не изменилось. Даже сейчас, тридцать лет спустя, она не желает ни видеться с Кики, ни разговаривать с ней. Никогда. Ни за что.

— Это гостиная, — объявила Примми, продолжая свою экскурсию по дому. — Когда я сюда въехала, она выглядела немного мрачновато, но я перекрасила стены в белый цвет, а обивку на софе и стульях сменила на желтую.

Гостиная оказалась прелестной большой комнатой с открытым камином в стене и книжными полками до самого потолка.

— Я ничего не меняла в комнатах для гостей, — заметила Примми, ведя Джералдин на второй этаж. — Моя тетя предоставляла свой дом детскому благотворительному обществу на время каникул, и все спальни, за исключением ее собственной, которая стала теперь моей, прекрасно отделаны. Вот эти две комнаты, — Примми махнула рукой в сторону двух спален, расположенных по левую сторону просторной лестничной площадки, — выходят окнами на мыс.

— А ты тоже предоставляешь дом детям-сиротам? — спросила Джералдин, следуя за Примми в первую из спален.

— Это вышло случайно. Через десять дней сюда прибудут пятеро детей, но я узнала об этом всего два часа назад. — Она опустилась на аккуратно застеленную односпальную кровать, а Джералдин подошла к окну, чтобы полюбоваться потрясающим видом на море. — Я собираюсь устроить здесь небольшую гостиницу для туристов, уже получила сертификат пожарной безопасности, и еще ко мне приходил с проверкой кто-то из муниципального совета. В общем, меня включили в списки домовладельцев, предоставляющих гостям постель и завтрак. Теперь мое имя значится в местных туристических путеводителях. В этом году уже поздно думать о постояльцах, но к следующей весне я успею все подготовить.

Джералдин стояла у окна, глядя на мыс, на море, сливающееся с небом, и на уединенную церковь на фоне морской глади. Этот дом — настоящая находка для туристов. И для детей здесь просто райский уголок. Мысль о детях заставила Джералдин вспомнить об Артемис.

Не отрывая взгляда от пейзажа за окном, она обратилась к Примми:

— Ты часто видишься с Артемис? Мне бы очень хотелось ее повидать. Я знаю, она потеряла ребенка. Видела некролог в «Таймс». Такое горе. Просто ужас.

Джералдин ожидала, что Примми откликнется, с сочувствием подтвердит, каким кошмаром стала гибель ребенка для Артемис, но ответа не последовало. Наступила напряженная тишина.

Решив, что Примми ее не расслышала, Джералдин повернулась к подруге.

Примми по-прежнему сидела на кровати, но глаза ее уже не сияли от счастья, а лицо напоминало застывшую маску. Она не испытывала больше ни радостного оживления от встречи с Джералдин, ни гордости за свой чудесный дом. Казалось, она раздавлена горем, словно постигшая Артемис трагедия случилась не двадцать пять лет назад, а только вчера.