Такая разная любовь

Стояло чудесное утро, настоящее бабье лето. В воздухе чувствовалось приближение жары. Кики остановилась, сняла кроссовки и повесила их на шею, связав вместе шнурки, потом закрыла за собой ворота и зашагала по мокрой от росы траве к морю.

На мысе не было ни души. Казалось, весь Корнуолл принадлежит ей одной. Рэгз носился вокруг огромными скачками, обгонял хозяйку, затем поворачивал обратно, описывал круг и снова мчался вперед. С тропинки виднелись два узких залива, приглушенно-зеленые, тронутые туманной дымкой, а за ними сверкала и переливалась серебряная морская гладь.

Следуя за мелькающим впереди белым пушистым хвостом Рэгза, скользя и спотыкаясь на влажной земле, Кики сбежала вниз по поросшему травой склону холма, к узкой песчаной полоске берега. Здесь царили тишина и спокойствие, и Кики облегченно вздохнула. Ей нужно было о многом подумать.

То, что отец умер, не зная о своем ребенке, казалось Кики чем-то нереальным. Черт, как же Примми удалось это скрыть? Кики нашла на песке несколько плоских камешков и принялась швырять их в море один за другим. Рэгз решил, что это новая игра, и мгновенно бросился в волны. Кики рассеянно наблюдала, как он весело резвится на мелководье, и вспоминала то непередаваемое мгновение в спальне Примми, когда она впервые увидела лицо своей маленькой сестренки. Никогда в жизни ей не приходилось испытывать такого странного, невообразимого, совершенно немыслимого ощущения.

Дестини сфотографировали в день ее рождения. В руке она держала воздушный шарик с надписью «Тебе 4», а ее розовое праздничное платьице поражало количеством кружев и оборок. Дестини весело смеялась, глаза сияли от счастья. Кики ожидала, что девочка окажется рыжеволосой, как она сама, но у Дестини были белокурые отцовские волосы, кудрявые, как у Примми. И все же в треугольном кошачьем личике девочки и в упрямом подбородке безошибочно угадывались черты Кики.

Кики опустилась на песок и обхватила руками колени, горюя о сестре, которую никогда не знала. Вместе с горечью пришло неожиданно острое чувство утраты. По щекам Кики катились слезы.

Рэгз, мокрый, увешанный водорослями, но совершенно счастливый, выскочил на берег и принялся шумно отряхиваться, но Кики, глубоко погруженная в свои мысли, не обращала на него внимания. Избавившись от водорослей, пес уселся рядом с хозяйкой и застыл в такой же неподвижности.

Вернувшись в Рутвен, Кики обнаружила на кухне Мэтта и Хьюго с кружками кофе в руках. Примми поджаривала на рашпере бекон.

Джералдин, как всегда безупречно элегантная, в узком бирюзовом платье, сидела за кухонным столом, болтала с Мэттом и по ходу беседы делала пометки в маленьком блокноте. Ее гладкие шелковистые волосы свободно падали на спину черной тяжелой волной.

Артемис все в том же шелковом платье в цветочек снова и снова набирала номер на своем мобильном телефоне.

Хьюго, невероятно импозантный в розовом свитере и серых слаксах, внимательно рассматривал рисунок, состоявший исключительно из ярких геометрических фигур.

— Если вам нужен умелый и надежный работник, лучше Бретта Кенуина вам не найти, — заверил Мэтт Джералдин. — По профессии он плотник, но умеет делать практически все. Конечно, ему ничего не стоит превратить амбар в жилое помещение, и он запросто соорудит специальный помост, чтобы Примми могла доить Элис.

— А номер его телефона?

Когда Мэтт принялся диктовать Джералдин номер, Артемис пожаловалась с отчаянием в голосе:

— Орландо не отвечает, а Шолто отключил телефон.

— А зачем ты им названиваешь? — поинтересовалась Кики, направляясь к столу.

— Я хочу, чтобы они взяли чемоданы, которые я брала с собой в круиз. К тому же я хотела бы забрать из дома некоторые дорогие мне вещи, прежде чем эта стерва Серена начнет в них копаться.

— А не лучше ли будет сделать это лично? — Хьюго отложил эскиз будущего французского огорода и переключил все свое внимание на Артемис. — Я мог бы вас отвезти. Мне доставила бы огромное удовольствие долгая поездка в… А куда мы едем?

— В Глостершир… но мне неловко просить вас, Хьюго. Это слишком далеко, и кроме того… — Щеки Артемис порозовели. — Здесь могут возникнуть некоторые трудности.

Кики, раскладывая вилкой кусочки поджаренного бекона на ломти хлеба, раздраженно фыркнула.

— Ради Бога, Темми, какие еще трудности? Это твой дом, черт побери! И ты еще поборешься за него, я надеюсь. Ты ведь не собираешься согласиться с заявлением Руперта?

— Нет, конечно, не собираюсь. — Артемис обиженно скривила губы. — Это дело принципа. Но жить в этом доме, после того как Серена испоганила его, я не буду.

— Что ж, тогда в чем же дело?

Артемис покраснела еще гуще.

— Прежде чем покинуть дом, я немного вспылила.

— Ну, если ты швыряла в него всем, что попадалось под руку, никто не станет тебя винить. — Джералдин закрыла блокнот. — Особенно если речь идет о вещах, которыми он дорожил и на которые тебе решительно наплевать.

— Вещи тут ни при чем.

Все с интересом посмотрели на Артемис, и та неловко потупилась.

— Я ударила его. Кулаком. В челюсть.