Такая разная любовь

Сравнение с Толиком всплыло в памяти само. Почему? Да просто не с кем было больше Марусе сравнивать! Не было в ее жизни других мужчин. Воспоминание всплыло, вызвав волну отторжения и неприятия. Маруся даже дернула здоровым плечом. Да что ж все так сложно-то? Девушка вздохнула.

Глава 22

– Нет, не готов, – услышала Маруся ответ на свой вопрос в тот момент, когда они уже подошли к дому Вячеслава. Мужчина вытащил свой телефон, активировал одну из программ, набрал код, и калитка, щелкнув замком, открылась. Вячеслав распахнул калитку шире, сказав:

– Прошу!

Маруся, в очередной раз поразившись тому, как у Вячеслава все устроено в доме, шагнула за ворота.

– Не замерзла? – услышала Маруся, когда они уже были во дворе.

– Нет.

– Тогда пошли за дом. Будем любоваться на твое зимнее небо. Дожил до своих лет, а на зимнее небо с девушкой ни разу не любовался. Не возражаешь, если я пойду первым? – Вячеслав улыбнулся и пошел вдоль дома, показывая Марусе дорогу.

Надо же, оказывается, он запомнил ее желание полюбоваться на зимнее небо. И даже сам сейчас приглашает сделать это! Маруся шла за Вячеславом на подкашивающихся ногах, щеки полыхали так, будто она не на улице, а сидит возле костра.

Уже стоя там, в тени дома, и глядя на чистое небо и на мириады звезд, Вячеслав продолжил:

– Понимаешь, Маруся, ближе Сереги у меня ведь нет никого. Как и у него, кстати, тоже. Это я точно знаю. Не верю я в то, что он мог так легко предать нашу с ним мечту детства. Мы с ним начинали с нуля, с пустого места. И только через 12 лет смогли достичь всего этого! – Вячеслав кивнул на свой дом.

– Дорогие машины, дома, напичканные техникой, дорогие шмотки – это все наши детские мечты. Как, кстати, и у Гарика. Да, все мы, детдомовские, имеем две самые заветные мечты. Сказать, какие, или сама догадаешься? – Вячеслав усмехнулся совсем невесело.

– Иметь семью и дом? – предположила девушка.

– Да. Представь себе, – он кивнул, – не найти своих родителей, как может всем казаться, а именно иметь СВОЙ дом, – Вячеслав интонацией выделил притяжательное "свой" – И я сейчас, как ты понимаешь, о доме говорю не как о строении. Свою квартиру, свою комнату в коммуналке – главное, свою! Где все лежит так, как только ты это оставил. Где ты, извини за подробности, ходишь в туалет и принимаешь душ в одиночестве.

Маруся молчала, не осмеливаясь прервать.

– Нет смысла искать тех, кто когда-то вычеркнул тебя из своей жизни. Вдвойне обидно знать, что вычеркнули сразу, едва родив на этот свет. Когда-то, когда я был совсем маленьким, мне хотелось найти свою мать, не буду этого отрицать. Всем нам казалось, что мама просто не знает, где ты. Что тебя украли у нее, похитили, обманули, сказав, что ты мертвый родился. Да много чего еще способен придумать ребенок в попытке оправдать свою мать. Ты, кстати, знаешь о том, что дети не обижаются на своих родителей-извергов, которые издеваются над ними? Нет?

Маруся покрутила головой и в ужасе прижала ладошку ко рту, пытаясь осознать сказанное Вячеславом, а он кивнул и продолжил:

– Да, представь себе. Маленький человечек, не зная другого к себе обращения, считает, что это нормально. – Маруся судорожно вздохнула, Вячеслав же, услышав это, лишь улыбнулся одними губами:

– А потом, когда ты понимаешь, что родился только потому, что те двое, кто являются твоими биологическими родителями, тупо не предохранялись, когда занимались сексом, тебя берет злость. Клянешься себе, что на зло им станешь богатым и знаменитым, обязательно найдешь их и придешь, а еще лучше, приедешь к ним на дорогущей тачке, сверкая дорогими часами и модными шмотками, и скажешь что-то вроде:

– Не ждали?

Они обязательно захотят кинуться тебе на шею, начнут рыдать и просить прощения за то, что отказались от тебя. Сами они при этом будут одеты в какие-то жалкие лохмотья и жить в халупе. А ты развернешься, весь из себя такой крутой и недоступный, и скажешь:

– А мне пофиг! Я знать вас не хочу!

И уйдешь, гордо хлопнув дверью.

Вячеслав усмехнулся, переступил с ноги на ногу, привалился к стене дома, потер шею и продолжил:

– А потом, когда достиг уже чего-то сам, ни на кого не надеясь, тебе, действительно, становится пофиг на тех, кто, когда-то занимаясь сексом, забыл или не захотел предохраняться. Ты даже начинаешь бояться, что тебя, действительно, найдет твоя мать или твой отец и придут к тебе каяться и просить прощения. А знаешь, почему? – он повернул голову к Марусе.

– Почему?

– Потому что ты не хочешь видеть тех, кто так поступил с тобой. Не хочешь, потому что не знаешь, как себя вести с тем, кто тебя, как Серегу, например, выкинул в мусорный бак, завернув чуть ли не в половую тряпку. Или как Гришку, третьего нашего друга, пытались вытравить таблетками, а он все равно не умер! И она не умерла! Осталась инвалидом, прикованным к креслу, а он родился с одной атрофированной рукой и всю свою жизнь больше всего боялся пить таблетки. И знаешь, чем в итоге все кончилось для него?

– Кончилось? Он умер? – Маруся смотрела во все глаза на Вячеслава, боясь сейчас лишний раз пошевелиться.