Такие разные братья

— Что ты хочешь-то от меня? По голове тебя погладить, спасибо сказать за всё то, что ты там нёс? Мочалки и аборигены тоже имеют пределы терпения, — Катерина возмущенно обернулась и ахнула. — А ты почему такой? Что опять случилось-то?

— А, это… Это я шёл, — вид у Степана был сильно побитый.

— Со второго этажа вниз?

— Нет, об забор. Не помню сколько раз, — Степан хмуро рассматривал половицы.

— Какой-то странный у тебя маршрут получился… — Катерина вздохнула. Куда-то испарилась и злость и ярость. Да, дурень. Да, обидел. Оскорбил, можно сказать. Ну, вот и что с ним делать? Жалко даже как-то стало. — Болезный, об какой забор-то?

— А, там… — Степан махнул рукой назад. — Который стоит. Наверное …

Катерина рассмеялась первой. А потом посерьёзнела. — Я тебя очень прошу, не делай так больше. Очень обидно и больно было. Наверное, как тебе об забор.

— Я уже понял. Клянусь, больше не буду! Обещаю, — Степан от облегчения сел прямо на пол там где стоял, хотя, честно сказать, стоять уже было трудно.

Катерина вздохнула, проявила сумку и вынула флакон с дубовой водой. — Эх ты, чучело! На вот, выпей!

Кир даже звонить боялся. И не знал, кому лучше. Катерине или Степану??

Сообщение брякнуло когда он уже завтракал. Он и так всё косился на смартфон, а тут просто схватил его как кусок золота. Сообщение от Степана: «Ты был прав».

— Я ему морду набью, когда приеду! — думал Кир, судорожно дозваниваясь другу. — В чём я был прав? — проорал он, когда дозвонился.

— Когда советовал поговорить, — Степан говорил таким счастливым голосом, что Кир понял, Катька, добрая душа, братца его простила! — Знаешь, тут такие прочные заборы! Просто удивительно!

— Ты бредишь? Помешался на радостях? — подозрительно уточнил Кир. — При чём тут забор? Да ещё прочный? Степан?

Степан отодвинул от уха смартфон с вопящим что-то голосом Кира внутри и радостно вздохнул.

Глава 28. Направление движения

Никитос проснулся за ноутом, оттого что его звала завтракать Стефанова бабка.

— Лучше бы отель предки оплатили! — подумал он, скривившись. Какие-то бабки, гёрлы, коты и псы. Но, надо отдать Стефану должное, спецэффекты у него тут клёвые! — Даже я такого не видал. Интересно, а как он это устроил? — он лениво потянулся, не забыл проверить, сохранились ли результаты игры, и потом нехотя отправился на завтрак. Есть не хотелось. Ему уже давно ничего не хотелось. Но, он припомнил разговор с родаками. Мать пригрозила, что если он не начнет чего-то там делать, то отправит его как и Стефана, в эту страну. — Да чё тут делать? С мочалками общаться?

Завтракал он в одиночестве. Стефан куда-то умотал, он его даже не видел. А его бабка после безуспешных попыток любезно поговорить с мальчиком, признала своё полное поражение и удалилась к себе. В конце концов, не грудной. Сам поест. Стёпочкин друг Кир несоизмеримо вежливее и приятнее, а Катюша так и того лучше!

Никитос вполне мог играть несколько дней без отрыва от компа, но начал тормозить инет, и он был вынужден прерваться. Голос Стефана он услышал на улице, решил выйти и уточнить, а что это такое тот сделал, и какую технику использовал для крутых спецэффектов. Стефан сидел на крыльце соседского дома с той самой гёрлой и о чём-то разговаривал. Никитос небрежно толкнул калитку и пошел к ним.

Степан сидел спиной к калитке и о появлении кузена понял по изменившемуся лицу Катерины. У неё улыбка словно замерзла и истаяла. Он обернулся.

— Привет, бро! Я смотрю, ты тут развлекаешься по мере возможностей? Понимаю, понимаю… А ночью клёво было! Куул просто! Ты где технику взял и как спрятал?

— Какую технику? — опешил Степан.

— Для три Д. Ну, летучие и говорящие собаки, коты. И картинки эти, что над тобой вертелись! Круто было! Такой тот чувак клёвый с клыками! Круть!

Степан побледнел и схватился за горло. Он реально умирал. А этот псих решил, что это розыгрыш и спецэффекты! И то, что едва его не убило он счёл крутым!!

Ладонь Катерины у него на плече его чуть успокоила.

— Слушай, иди отсюда, — нежно проворковала она Никите. — И подальше. Тут незваным приходить не принято.

— Заткнись. Не с тобой говорю, — Никитос презрительно плюнул на чистое крыльцо, да ещё и выругался. А потом просто улетел от удара в подбородок от Степана.

— Тебе вежливо сказали убраться. Пошёл! И язык свой поганый прибери!

— Погоди, ты чё?! Ты ж сам вчера… — Никитос недоуменно потирал челюсть, сидя на дорожке около крыльца.

— Вчера я был таким придурком, что до сих пор стыдно и долго ещё стыдно будет. А ты… Вали и не смей тут гадости говорить!