Такое вот кино

- Милая, твой проект был на треть дороже.

Моё разочарование было безгранично.

- Саша, - проговорила я, ощущая всю горечь от этого открытия, - ты жмот.

- Я бизнесмен. И я, к сожалению, не Филин. Пока приходится детально рассчитывать бюджет, а порой и в долги влезать. И не смотри на меня так, мне от этого не по себе.

Я обиженно поджала губы, посмотрела на картину в тёмных тонах, над баром, и мне так обидно стало, что словами не передать. Казалось, что давно смирилась - проиграла и проиграла, а теперь оказывается, что всё дело не в том, что кто-то лучше меня, а в деньгах. Сашка протянул руку, обнял меня, а когда я его за шею обняла, в лоб поцеловал и тихо рассмеялся.

- Ладно, не расстраивайся.

- Я люблю этот ресторан.

- Какая честь!.. - Он отстранился, в лицо мне посмотрел и убрал с моей щеки волосы. Быстро поцеловал в нос. И примирительно предложил: - Поехали по магазинам?

Я вздохнула.

- Это тебе дорого обойдётся.

- Я так и понял. Но я готов к жертвам.

- "Лекадию" это не спасёт, - проговорила я едва слышно, и, забыв попрощаться со Светкой Степановой, вышла из ресторана вслед за Сашкой.

Ужинать Емельянов любил в ресторанах. С ним я впервые посетила "Три пескаря" и была приятно поражена обстановкой. Даже попыталась благоверному в пол тона объяснить, что вот если некоторые не стараются экономить на каждой копейке, то и результат превосходит все ожидания. А другие, жмоты которые, шторы меняют с бледно-фиалковых на матово-сиреневые, и считают, что этого вполне достаточно. Сашка от меня в нетерпении отмахивался, даже пошипел слегка, и посоветовал молча любоваться на новые туфли, которые обошлись ему в месячную зарплату Степановой, и не изводить его дурацкими придирками.

- Он жмот, - сообщила я Нике, когда мы с ней остались один на один в женской уборной. Я сидела на пуфике, наблюдала, как Ника губы подкрашивает, потом подняла ногу и полюбовалась на бархатный нос новой туфли.

Та лишь усмехнулась.

- Все они такие. Кто бы знал, чего мне стоит каждый раз вкладывать в голову Кирилла мысль об очередном увеличении расходов. Ему ведь ничего не надо. Он контролирует бизнес и подсчитывает прибыль. На год вперёд. А вытрясти из него лишнюю копейку на "красоту" - это подвиг. Правда, сейчас легче, сейчас он меня балует... - Ника довольно рассмеялась, а я невольно опустила взгляд на её округлившийся живот. - Так что, я пользуюсь ситуацией. После родов он меня дома запрет, так с Ванькой было.

- Скажет: ребёнком занимайся?

- Да. Я тогда полгода с ума сходила, а он на все мои претензии лишь удивлялся: у тебя ребенок грудной, чего тебе ещё надо?

Я лишь вздохнула, понимая, что Ника не жалуется, а скорее хвалится передо мной своими отношениями с мужем.

В конце концов, Ника убрала помаду в сумку и махнула рукой.

- Мужчины, что ещё сказать? - Повернулась ко мне, посмотрела оценивающе, и сказала: - Но ты не теряйся.

- Я не теряюсь, - с готовностью заявила я.

- Я заметила, что вы шипите друг на друга весь вечер. Это хорошо.

Я удивилась.

- Чем это?

- Отношения развиваются. Когда всё гладко, это настораживает. У Емельянова такой характер, что у него со всеми женщинами всегда всё гладко. Да и кому придёт в голову с ним ругаться? Они все ему в рот смотрят, чуть что - сразу по его делают. А ты не тушуйся. Пусть поволнуется.

Я почесала кончик носа, раздумывая.

- Я не уверена, что у нас с ним всё настолько серьёзно.

- Таня, ты с ума сошла?

- Ника, но это же Сашка, - сказала я, словно это всё объясняло.

- Вот именно. Так что, бери всё в свои руки.

Когда мы с ней за стол вернулись, мужчины взглянули на нас с подозрением. Словно тоже обсуждали отношения между полами, пока нас не было. Я даже заподозрила Емельянова в том, что он жаловался, но взглянула на Кирилла Филина, холённого и насмешливого, и задалась вопросом: а ему, в принципе, можно жаловаться и просить совета в личной жизни? Вряд ли. Но несколькими фразами, наверняка, обменялись, и они явно были не для женских ушей.

По дороге домой, сидя на переднем сидении автомобиля Емельянова, я Сашку разглядывала. Он весь вечер был не в духе, видно, я всё же умудрилась наступить ему на больную мозоль, хотя совсем этого не хотела, и он был молчалив и всем вокруг недоволен. Я, вообще, его впервые таким видела, до этого считала, что Емельянов настолько оптимист, что вывести его из себя практически невозможно. А вот сейчас он отворачивался от меня и выразительно сопел. А когда понял, что я с него глаз не спускаю, голову повернул, посмотрел на меня. Секунду мы друг к другу приглядывались, после чего он коротко спросил:

- Что?

Я едва заметно пожала плечами, а потом всё же спросила:

- Я тебе надоедаю?

- Конечно, - ответил он, не помедлив ни секунды.

Я кулаком в бок его не сильно ткнула, и Сашка, наконец, рассмеялся. Я руку протянула и погладила его по плечу, хотела щеки коснуться, но не дотянулась. Зато он меня за руку взял, и я почувствовала облегчение. Кажется, острый момент пройден.