Талисман

И впервые Морган ощутил тупую, пульсирующую боль в руках. Разжал кулаки и задумчиво взглянул на кровь, которая текла из полукруглых ран на ладонях. Его улыбка не поблекла. Наоборот, стала шире.

Гарденер со всей серьезностью смотрел на него. Ощущение мощи наполнило Моргана. Он поднял руку к шее, и окровавленные пальцы сомкнулись на ключе, который метал молнии.

– Человек получает целый мир! – прошептал Морган. – Можете сказать аллилуйя.

Его губы разошлись в усталой желтозубой ухмылке волка-одиночки – старого, но по-прежнему коварного, цепкого и сильного.

– Пошли, Гард. На пляж.

Глава 41

Черный отель

1

Ричард Слоут не умер, но уже потерял сознание, когда Джек поднял его на руки.

Кто теперь стадо? – спросил у него в голове Волк. Будь осторожен, Джеки. Волк! Будь…

ПРИХОДИ КО МНЕ! СЕЙЧАС! – пел Талисман сильным беззвучным голосом. – ПРИХОДИ КО МНЕ, ПРИВОДИ СТАДО, И ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО, И ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО И…

– …всем нам будет хорошо, – пробурчал Джек с интонациями Андерса.

Он шагнул вперед и на какой-то дюйм разминулся с провалом люка, едва не угодил в него ногой, словно участник странной двойной казни через повешение. Болтаемся с другом, мелькнула у Джека безумная мысль. Удары сердца отдавались в ушах, и на мгновение он подумал, что его вырвет в серую воду, плескавшуюся у свай. Потом он взял себя в руки и ногой захлопнул крышку люка. Теперь остался только шум флюгеров – кабалистических бронзовых знаков, без устали вращавшихся в небе.

Джек повернулся к «Эджинкорту».

Он стоял на широком балконе, выполнявшем функции веранды над водой. Когда-то, в двадцатых и тридцатых годах, здесь по вечерам сидели под зонтиками модно одетые дамы и господа, пили «Джин Рики» или «Сайдкар», возможно, читали последние романы Эдгара Уоллеса или Эллери Куина и смотрели на далекий остров Лос-Кавернес – синевато-серый горб кашалота, чуть выступавший на горизонте. Мужчины – в белом, женщины – в пастельных тонах.

Когда-то.

Сейчас доски изогнулись, покоробились, растрескались. Джек не знал, какого цвета балкон был раньше, но теперь он стал черным, как и весь отель, как злокачественные опухоли в легких матери.

В двадцати футах от Джека высились упомянутые Спиди окна-двери, через которые выходили на веранду и возвращались в отель его постояльцы в те далекие дни. Закрашенные белой краской, окна напоминали бельма на глазах.

На одном Джек прочитал:

ТВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС УЙТИ ДОМОЙ

Звук волн. Звук вращающихся на угловатых крышах флюгеров. Запах морской соли и давно пролитых коктейлей – пролитых красивыми людьми, которые ссохлись и умерли. Запах самого отеля. Джек посмотрел на закрашенные стекла и не удивился тому, что надпись изменилась:

ОНА УЖЕ МЕРТВА ДЖЕК ТАК ЗАЧЕМ БЕСПОКОИТЬСЯ?

(и кто теперь стадо?)

– Ты, Ричи, – прошептал Джек, – но не ты один.

Ричард протестующе всхрапнул у него на руках.

– Пошли, – сказал Джек и двинулся к окнам-дверям. – Еще одна миля погоды не сделает.

2

С приближением закрашенные окна росли, и Джеку казалось, что черный отель разглядывает его со слепым, но пренебрежительным удивлением.

Маленький мальчик, ты действительно думаешь, что сможешь войти, и действительно надеешься выйти отсюда? Ты думаешь, что в тебе действительно так много Джейсона?

Красные искры, которые прежде возникали в воздухе, теперь вспыхивали и перемещались по белому стеклу. На мгновение они обрели форму. Джек в изумлении смотрел, как они превратились в огненных чертенят, а те скатились вниз на бронзовые ручки дверей и собрались на них. Ручки начали светиться, как железо в кузнечном горне.

Давай, маленький мальчик. Прикоснись ко мне. Попробуй.

Однажды, шестилетним ребенком, Джек коснулся пальцем холодной спирали электроплиты, а потом повернул ручку до упора. Секундой позже он с криком боли отдернул палец, на котором уже вырос волдырь. Фил Сойер вбежал на кухню, посмотрел на Джека и спросил, когда у того появилось странное желание сжечь себя живьем.

Джек стоял с Ричардом на руках, глядя на тускло светившиеся ручки.

Давай, маленький мальчик. Помнишь, как раскалилась плита? Ты думал, тебе хватит времени отдернуть палец. «Черт, – решил ты, – эта хреновина раскалится только через минуту», – но она раскалилась мгновенно, так? И что ты почувствуешь теперь, Джек?