Талисман

Дрожащей исхудалой рукой Лили ощупывала стену в поисках выключателя. Нашла и нажала. И любой увидевший ее в этот момент тут же отвернулся бы. В последнюю неделю рак, живший у нее внутри, прибавил прыти, словно почувствовал, ему могут помешать довести дело до конца. Лили Кавано весила теперь семьдесят восемь фунтов. Кожа пожелтела и обтягивала череп, будто пергамент. Коричневые мешки под глазами стали мертвенно-черными, а сами глаза лихорадочно горели, но были пустыми. От груди не осталось и следа, как и от плоти на руках. На ягодицах и бедрах расцвели пролежни.

Этим беды не исчерпывались. Несколько дней назад Лили еще и подхватила пневмонию.

Впрочем, с учетом ее состояния оставалось только удивляться, как она не заболела раньше. Пневмония могла начаться и при более сносных условиях проживания… а Лили попала в экстремальные. Горячая вода больше не подавалась в батареи центрального отопления. Лили не могла сказать, с каких пор: время стало для нее столь же неопределенным и расплывчатым, как и для Джека в «эльдорадо». Знала она только одно: топить перестали в тот самый вечер, когда она разбила окно, прогоняя чайку, похожую на Слоута.

С той поры «Альгамбра» превратилась в брошенный холодильник. В склеп, в котором ее вскорости ждала смерть.

Если все это произошло благодаря Слоуту, то он проделал чертовски хорошую работу. Из отеля ушли все. Все

. Горничные больше не катили по коридорам поскрипывавшие тележки. Не насвистывал сантехник. Из-за регистрационной стойки исчез портье с поджатыми губами. Слоут сунул их всех в карман и унес с собой.

Четырьмя днями раньше – когда она не смогла найти в номере достаточно еды, чтобы утолить свой птичий аппетит, – Лили вылезла из постели, вышла в коридор и медленно добралась до лифта. В эту экспедицию она взяла с собой стул, то присаживаясь на него отдохнуть, свесив голову, то используя его в качестве ходунков. Ей потребовалось сорок минут, чтобы преодолеть сорок футов до лифтовой шахты.

Она нажимала и нажимала кнопку вызова, но кабина не поднялась. Кнопка даже не засветилась.

– Твою мать, – хрипло пробормотала Лили и медленно прошла еще двадцать футов до лестницы.

– Эй! – крикнула она вниз, а потом надолго закашлялась, навалившись на спинку стула.

Может, они не услышали моего крика, но точно должны услышать, как я выхаркиваю то, что еще осталось от моих легких

, подумала Лили.

Однако никто не пришел.

Она крикнула снова, вызвав еще один приступ кашля, а потом двинулась в обратный путь по коридору, напоминавшему автостраду в Небраске в ясный день. Она не решилась спуститься вниз, зная, что подняться ей уже не удастся. Да внизу никого и не было – ни в вестибюле, ни в «Седле барашка», ни в кафетерии, нигде. И телефоны не работали. Во всяком случае, у нее в номере телефон точно не работал, и она не слышала ни одного звонка в этом старом мавзолее. Спускаться не имело смысла. Плохая идея. Она не хотела замерзнуть до смерти в вестибюле.

– Джеки, – пробормотала она, – где ты, черт по…

Тут Лили вновь закашлялась, да так сильно, что в какой-то момент, потеряв сознание, повалилась на бок, уронив на себя этот уродливый стул, и пролежала на холодном полу чуть ли не час. Возможно, именно тогда пневмония и переселилась в быстро хиреющий район, в который превратилось тело Лили Кавано. Привет, большой мистер Эр! Можете называть меня большая Пэ! Я тут новенькая, но на финише собираюсь обогнать вас!

Каким-то образом Лили добралась до своей комнаты, потом у нее начала подниматься температура, дыхание становилось все громче и громче, и в какой-то момент ее воспаленный мозг решил, что легкие – это два аквариума, в которых гремят утопленные цепи. И все-таки она держалась… держалась. Потому что какая-то часть ее разума продолжала утверждать – какой бы безумной ни казалась эта идея, – что Джек уже возвращается, спешит к ней из той дали, где побывал.

7

Начало ее последнего забытья напоминало появление ямочки на песке – ямочки, которая, вращаясь, быстро становится воронкой. Стук утопленных цепей перешел в долгий сухой хрип: Х-х-х-х-х-р-р-р-р…

Потом что-то вырвало Лили из этой углубляющейся спирали и направило на поиски выключателя в холодной темноте. Она выбралась из кровати. У нее не могло хватить на это сил. Врач рассмеялся бы при одной мысли об этом. Однако Лили выбралась. Дважды упала, но все-таки поднялась, стиснув губы в решительную полоску. Поискала стул, нащупала, начала продвигаться к окну.

Лили Кавано, королева би-фильмов, ушла. К окну приближался ходячий ужас, сожранный раком, горящий в лихорадке.

Она добралась до окна и выглянула.

– Джек! – попыталась крикнуть Лили. С губ сорвался едва слышный шепот. Она подняла руку, попыталась махнуть. Едва

(А-а-а-а-х-х-х-х…)

не потеряла сознание. Схватилась за подоконник.

– Джек!