Талисман цесаревича

Я действительно восхищён: мандолина легла в руки как доверчивый котёнок Провёл пальцами по струнам — звук ангельского хора, а внешний вид инструмента таков, что прямо сейчас бы и женился, жаль что с мандолинами не венчают. С благодарностью целую руку:

— Если позволите, Наталья Алексеевна, я бы хотел спеть вместе со всеми. Вот у меня листы с текстами песен, как раз десять листов, достанется каждой паре. Я буду играть и петь, а вы мне помогать.

— Прекрасная идея! — звонко воскликнула Наталья Алексеевна и лично раздала каждой паре по листу.

— Первая песня о простой мечте, каковая есть у большинства людей: о тихом счастье с любимым человеком.

Даю возможность всем прочитать текст, вижу, что он нравится, и запеваю:

Полы подметем, и печурку растопим,И сядем с ногами на старом диване,И мягче чем хлопок, захлопают хлопьяВ оконной, тряпицей оклеенной, раме.

Припев поём уже хором, и получается очень неплохо, поскольку с офицерами мы эти песни пели, навык есть, а фрейлины цесаревны имеют прекрасную подготовку. В том числе и совместных песнопений.

Давай соберемся, деньжонок накопим,Зимой заберемся вдвоем в захолустьеИ в домик, застрявший по окна в сугробе,Себя, как монетки в копилку, опустим.

В эту эпоху принято воспевать буколические радости жизни, рассуждать о мирной жизни среди природы, среди селян и пейзанок, так что песня вполне современна эпохе.

Оставим мы веру, оставим безверье,Достаточно ходиков стука ночного

За плотно захлопнутой низенькой дверью,Довольно нам хлеба и жара печного.

А дальше многие девицы подпевают мне, читая прямо с листа:

Пусть это не то, что мечталось вначале,Остатками жизни заплатим без сдачиЗа каплю покоя, за каплю печали,За каплю тепла и за каплю удачи.[30]

И каждый припев поётся слаженно, дружно, с душой:

Давай соберемся, деньжонок накопим,

Зимой заберемся вдвоем в захолустьеИ в домик, застрявший по окна в сугробе,Себя, как монетки в копилку, опустим.

— Юрий Сергеевич, я совсем недавно живу в России, и как видите, не в полном совершенстве овладела русским языком, но даже я обнаружила, что Ваши песни чрезвычайно необычны, они написаны так, как никто в России не пишет. Почему?

— У меня имеется единственное тому объяснение, многоуважаемая Наталья Алексеевна. Полагаю, что русские поэты считают неуместным употреблять в поэзии обычную речь, считая ей низменной. А я считаю, что разговорная речь тоже может быть поэтичной.

— Интересная точка зрения. Но как вы пришли к ней?

— Это случилось в глубоком детстве, когда я впервые услышал стих преисполненный простодушного до гениальности изумления:

Послушайте!Ведь, если звезды зажигают—Значит — это кому-нибудь нужно?[31]

— Или гениального до простодушия. — согласно кивнул цесаревич.

Дальше мы пели, немного потанцевали, и разговаривали обо всём на свете. Цесаревич общался со всеми офицерами, незаметно прощупывая их. Делал он это чрезвычайно тонко и тактично, но у меня-то военный и педагогический опыт почти сорок лет(!), поэтому я всё видел.

Когда очередной раз я вышел освежиться, рядом оказался Ливин. Он слегка охмелел, и полез обниматься:

— Юрий Сергеевич! Дорогой ты наш Юрий Сергеевич! Как я рад, что ты наконец получил офицерский чин! Но я с самого начала поверил в твою удачу, а ты ещё и делишься ею! Щедро делишься!

— Позволь, Павел Павлович, из чего ты вывел, что я делюсь удачей?

— Как с чего? Ты мою историю не знаешь, скажу лишь, что я катился по наклонной и был уже у самого дна, когда благодаря тебе отлично выполнил урок по доставке рекрут. Больше того: каким-то чудом, думаю что твоей удачей, отборных рекрут у нас не отняли, оставили. И я получил следующий чин, а ведь не надеялся на оный. А теперь наш полк стал потешным. Все офицеры молятся на тебя, Юрий Сергеевич: благодаря тебе мы со временем станем первым составом нового гвардейского полка!

— Ну, если в этом смысле…

— Эх, Юрий Сергеевич, когда у меня наладилась служба, ещё бы послал мне бог ребеночка!

— Помилуй бог, Павел Павлович, ты, как я вижу, вполне здоров, супруга твоя, Елена Ивановна тоже благополучна, я и не знал, что у вас нет деток, впрочем, я служу мало, и недавно с тобой знаком.

— Нет деток, Юрий Сергеевич. Пятый год живём мы с Еленой Ивановной в любви, дружбе и согласии, а деток почему-то нет.