Талтос

Мы считали себя во многом выше других наших племен, и причин для этого хватало. Конечно же, прежде всего потому, что среди нас было много таких, кто жил в утраченной земле, и много тех, у кого были белые волосы. Мы во многом были более организованной группой, у нас было больше обычаев. Кое-кто из нас уже имел лошадей и даже умел скакать на них. Наш караван состоял из множества телег. У нас были немалые стада овец, коз и та разновидность дикого скота, которая нынче уже вымерла.

Другие посмеивались над нами, особенно из-за езды на лошадях, с которых мы регулярно падали, однако большинство других Талтосов смотрели на нас с благоговением и готовы были нам помочь в тяжелые времена.

И вот, очутившись на равнине Солсбери, решив, что она останется нашей навсегда, мы решили возвести величайший каменный круг, когда-либо виданный в мире.

К этому времени мы знали и то, что само строительство круга объединяет людей, удерживает их от зла и приносит все больше радости в танцы, по мере того как камень за камнем становятся на место, а круг приобретает все более грандиозный размер.

Это великое предприятие — строительство величайшего круга в мире — заняло несколько столетий нашей жизни и быстро подталкивало нас вперед в смысле изобретательности и организации. Поиск валунов в меловых дюнах, или песчаника, как его теперь называют, способы доставки камней к нужному месту, обработка их, установка вертикально и, наконец, подъем перемычек — все это полностью нас поглощало, практически становилось смыслом самой жизни.

Идея веселья и игры почти покинула нас к этому времени. Нам приходилось выживать в любом холоде. Танцы стали священными. Все стало посвящено камню. И все же это было великое и волнующее время.

Те, кто готов был разделить наш образ жизни, присоединялись к нам, и наше племя увеличивалось в числе, так что мы уже могли сопротивляться захватчикам. Уже самый первый чудовищный камень нашего великого плана пробудил такой душевный подъем, что другие Талтосы, вместо того чтобы попытаться отобрать нашу часть равнины, приходили поклониться ему, присоединиться к нашему кругу или просто посмотреть.

Строительство этого круга стало той основой, на которой держалось наше развитие.

В течение тех веков наша жизнь достигла вершины. Мы построили наши селения по всей равнине — так, чтобы от них легко можно было дойти пешком до нашего великого круга, и собрали наших животных в небольшие загоны. Мы посадили вокруг наших жилищ бузину и терновник, и эти поселения превратились в крепости.

Мы наладили порядок похорон умерших и за это время создали несколько подземных кладбищ. Мы не стали заниматься гончарным делом, но покупали много глиняных изделий у тех Талтосов, которые говорили, что купили их у недолго живущих волосатых людей, приплывавших к нашему побережью в лодках из звериных шкур.

Вскоре племена со всей Британии стали приходить к нам, чтобы среди наших стоячих камней создавать живые круги танца.

Эти хороводы превращались в огромные извивающиеся процессии. Стало считаться большой удачей дать новую жизнь в нашем круге. И к нам приходило все большее процветание.

Тем временем на нашей земле были возведены и другие большие круги — широкие, изумительные. Но ни один, ни один из них не мог сравниться с нашим. И в самом деле, в течение той прекрасной эпохи стало известно, что наш круг — всем кругам круг. Люди даже не пытались соперничать с нами, они просто приходили взглянуть на него, танцевать в нем, присоединиться к процессии, что через многочисленные проходы, образованные перемычками и стоячими камнями, тянулась внутрь его и снова наружу.

Стали регулярными путешествия к другим кругам, танцы с тамошними жителями. Во время таких встреч мы многому учились друг у друга, устраивали великие цепи памяти, наслаждались рассказами и уточняли подробности наиболее любимых историй, исправляли легенды об утраченной земле.

Мы могли целой толпой отправиться посмотреть на круг, который теперь называется Эйвбери, или увидеть другие круги, дальше к югу, рядом с любимым холмом Стюарта Гордона, Гластонбери. Мы ходили и на север, чтобы оказать почтение другим кругам.

Но все равно наш круг оставался наиболее величественным, и когда Эшлер и его народ приходили к кругу другого племени, это всегда расценивалось как великая честь. У нас просили совета, умоляли остаться и подносили чудесные дары.

Конечно, вы знаете, что наш круг теперь называется Стоунхенджем. И он, и многие наши другие священные круги стоят и по сей день. Но позвольте мне объяснить то, что, возможно, понятно лишь ученым. Мы не построили все это в том виде, в каком он стоит сейчас или, как думают, все это выглядело некогда.