Там, где бродили львы

В девять часов следующего утра мы свернули с трассы Маун – Ната и повернули на юг к заповеднику Макгадикгади. Кругом расстилалась травянистая равнина с растущими там и тут одиночными пальмами млала, из перебродившего сока которой многие африканские племена изготавливают крепкий алкогольный напиток. Сок этот, пока он свежий и не успел перестояться, кисловат на вкус и прекрасно утоляет жажду.

Вдали я заметил маленькую группу ориксов, этих мнимых «единорогов» пустыни, которых легковеры считают способными существовать без воды. Малая черная дрофа, внешне больше напоминающая миниатюрного страуса, проводила нашу машину звуками, напоминающими тявканье щенка. У этих птиц наступила пора размножения, и агрессивно настроенные самцы угрожали всему, что могло двигаться, даже проезжающим автомобилям, желая произвести благоприятное впечатление на своих подруг. Высоко над нами скользил степной сарыч, и его крылья слегка изгибались под порывами встречного ветра.

Проехав свыше тридцати километров по закрепленным пескам, я решил остановиться на отдых. Мы нашли тень под усеянным красными ягодами деревом терминалии в ста метрах от дороги. По привычке я бегло осмотрел окрестности временного лагеря и обнаружил следы зебр и гну. За день до нашего приезда орикс бодал своими длинными острыми рогами маленький красновато-лиловый куст. Неподалеку я набрел на отпечатки копыт дукера и на следы бурой гиены с детенышем, которых сопровождала парочка шакалов.

В благоприятные сезоны в Макгадикгади в изобилии встречаются травоядные, и всевозможные хищники, наподобие льва, следуют за их стадами. С юга и севера приходят на обильные пастбища Калахари зебры и гну, утоляющие жажду из заполненных дождевой водой котловин и реки Ботети, долина которой пролегает далее к западу. Обозревая окрестности, я вспоминал все то, что читал прежде об этих районах Ботсваны, где расположена цепь некогда великих озер Макгадикгади, Нксаи и Нгами.

Дэвид Ливингстон, один из первых белых, проникших в эти места, был попросту потрясен открывшимся ему зрелищем местных природных богатств, едва ли сопоставимых со всем известным в то время. Но когда Ливингстон вернулся из своего путешествия, он невольно оказался в числе тех, кто так или иначе, внес свой вклад в уничтожение этого прекрасного райского сада. Он восхищенно рассказывал и писал об изобилии местных животных, всячески превознося красоты экзотической природы, а внимали ему люди, обуреваемые алчностью. Вскоре сюда хлынули охотники и торговцы, движимые жаждой наживы, столь свойственной двуногим. К своему изумлению, пришельцы увидели, что местные племена используют бивни слонов для оград вокруг своих жилищ. И пока купцы выменивали слоновую кость на мушкеты и пищали, охотники развернули настоящую бойню. Но это было лишь самое начало кровавой резни. Всего лишь два года спустя после появления здесь Ливингстона свыше девятисот слонов было погублено браконьерами в долинных лесах у реки Ботети. В общей сложности за короткий промежуток времени перед 1865 годом в этом районе истреблено пять тысяч слонов, три тысячи леопардов, столько же страусов, двести пятьдесят тысяч мелких пушных зверей, две тысячи львов и более ста тысяч травоядных, использованных для пропитания. Не прошло и десяти лет, как свыше четырех миллионов животных пали жертвами безумной алчности двуногих хищников. Если бы земли, расположенные далее к северу, не были бы столь труднодоступны и не охранялись непримиримым маленьким стражем – мухой цеце, – вся обширная страна оказалась бы полностью разграбленной и лишенной природных сокровищ на протяжении всего лишь нескольких лет.

Вечер не принес прохлады, но с наступлением сумерек я возликовал, услышав в отдалении перекличку стай шакалов, извещавших друг друга о местоположении своих территориальных границ. Один раз мне даже показалось, что издали донесся голос льва, но я довольно быстро понял, что это в действительности «буханье» самца страуса. Это поразительно, насколько сходны голоса двух столь различных существ. Только проведя месяцы в африканском буше, вы сможете научиться распознавать эти звуки. Страусиное «буханье», как я называю его, лишь немного отличается по высоте и тону.

Наша остановка в котловине Макгадикгади оказалась краткой, и позже выяснилось, что в этом отношении нам просто-таки повезло. Поутру мы взяли направление в центральную часть заповедника. Когда перед восходом солнца горизонт запламенел, как это обычно бывает в Калахари, снова поднялся ветер. Не проехали мы и пятнадцати километров, как песчаная дорога стала плохо видна в траве и колеса начали буксовать в мягком и сыпучем грунте. Мы тем не менее упрямо двигались вперед.