Там, где нас нет

Теперь же, на кухне у Дюка Пеллафино, отмеряя порцию кофе для кофеварки, Джеффи думал, сумеет ли он снова забыться за такими простыми занятиями, сумеет ли отпустить воображение на волю или же, обремененный знаниями о мультиверсуме, вечно будет думать, что творится там, где нас нет. Да, он изо всех сил старается защитить Эмити и сделать так, чтобы в этом мире она была счастлива. Но как же насчет остальных Эмити в других мирах, сотнях, тысячах Эмити? Где-то она осиротела и за ней некому присматривать. Где-то она больна, или потерялась, или страдает, ведь равнодушная природа способна замучить малого ребенка мириадом различных способов. Джеффи любил дочь больше жизни, но ему казалось, что любовь эта предназначена для всех Эмити мультиверсума, живущих без отца, а иначе что это за любовь? Такая однобокая любовь никуда не годится.

Безумие какое-то. Он же не может удочерить тысячу Эмити, оставшихся без отца, или сотню, или даже пятьдесят. Если они с дочерью сумеют выйти живыми из нынешней ситуации, Джеффи останется отцом лишь для здешней Эмити, а остальных придется выкинуть из головы, и не важно, в каком ужасе они живут, какие принимают муки, хотя сейчас он не понимал, как это сделать.

Вот о чем думал Джеффи, когда вдыхал аромат свежесваренного кофе, когда доставал из морозилки упаковку бекона, когда на кухне появился Дюк Пеллафино, а с ним – человек, которого Джеффи видел впервые, хотя нет, постойте…

– Страшила Эд, – сказала Эмити.

Джеффи тут же узнал своего старого знакомого и настолько удивился, что даже не спросил себя, с какой стати Дюк и Эд ходят парой. Забыв о дружеских посиделках на веранде, он покраснел от гнева, подбежал к Харкенбаху и встал с ним лицом к лицу:

– Эд, черт вас побери, ну что вы за человек? Друг, называется! Как вы могли оставить мне ключ? Знали же, что на нас наедет Фолкерк и у меня не будет другого выбора, кроме как включить эту штуковину!

Харкенбах поднял руку, словно предлагал пойти на мировую:

– Вы все не так поняли. Мы с вами никогда не дружили, Джеффри. И я не оставлял вам никакого ключа.

– Какой смысл отнекиваться? Мы оба знаем, что вы это сделали. Так что не спорьте, Эд. – Джеффи перевел дух. – Что у вас с прической?

– Я решил, что, если обрить голову и снять галстук-бабочку, меня никто не узнает. Очевидно, ошибся. Бывает, даже я ошибаюсь. Ошибки учат смирению. Но насчет ключа я говорю совершенную правду. Вам его дал другой Эд, человек менее ответственный, чем я. И дружил я не с вами, а с ней. В другом мире, а не в этом.

– С ней? С кем?

В кухню вошла Мишель.

Прежде чем расторгнуть брак, Джеффи семь лет ждал ее возвращения. Ключ ключей превратил их с Эмити жизнь в бушующий океан, но Джеффи знал: когда страсти улягутся, он, рискуя поднять новую бурю, отправится искать мир, в котором его ждет Мишель. Любовь – это не взвешенное решение, а прыжок в неизвестность, вера в то, что у жизни есть некий загадочный смысл и двум судьбам предначертано слиться воедино. Любовь – это плод душевного томления и человеческой интуиции. Сердце склонно к измене, но лишь пока не наполнится любовью, этой мощнейшей сывороткой правды. Джеффи давно грезил об этом моменте и во сне, и наяву. Нередко думал, что скажет и как поведет себя, если Мишель когда-нибудь вернется. Но сейчас он словно онемел и даже с места двинуться не мог, словно боялся спугнуть привидение.

Поэтому первый шаг сделала Эмити. Подошла к Мишель и, не говоря ни слова, заключила мать в объятия.

На глаза Мишель навернулись слезы. Погладив девочку по голове, она перехватила взгляд Джеффи и прошептала:

– Ты погиб.

– А ты ушла.

– Никто не погиб, – сказала Эмити. – Никто не ушел.

76

Фолкерк закинулся таблеткой, но та пока не подействовала, а толку от местной анестезии, которую (предположительно) сделал доктор Бернсайд перед тем, как забинтовать рану, было не много. Ушибленная грудь ныла так, что хоть вешайся: кевлар останавливает пули, но полностью рассеять кинетическую энергию он не способен. Тем не менее Фолкерк вышел из больницы, с руганью доковылял до «субурбана» и забрался на заднее сиденье, положившись на помощь Винса Кэнкера.

Луис Вонг сел за руль, Кэнкер устроился рядом с ним. Когда «субурбан» отъезжал от больницы, у Фолкерка завибрировал телефон. Звонил Длинный Джейсон Франкфурт, хакер из племени хакеров.

– Как у вас дела, шеф?

– В меня стреляли. Незачем спрашивать, как у меня дела.

– Мы, как все узнали, жутко разозлились.

– Потому что я словил пулю? Или потому что остальные четыре угодили в броню?

– Приятно слышать, что вы не утратили чувства юмора. Кстати, сейчас я вас порадую.

– Не уверен.

– Сегодня утром Филипу Эстерхаусу звонил некий Чарльз Пеллафино. Бывший коп из Лос-Анджелеса, работает начальником охраны в гостинице «Суавидад». Они с Эстерхаусом друзья.