Там, где растает мой след

— Я. С ее слов. — Лиду так поразила история Жени, она так разбередила ей душу, что она не смогла не записать ее. Ручкой в тетрадке, как и посвященный бабе Тосе роман.

— Из-за Кондратьева Женя продала бизнес и спряталась в тут?

— Да.

— Он угрожал ей? Преследовал?

— Чтобы этого не случилось, она и спряталась. Опередила его. Понимаешь?

— Не до конца.

— Когда имя Джины Костелло стало греметь, она вспомнила о своем прошлом и стала опасаться его. Но успокоила себя тем, что теперь у нее другие имя, гражданство и внешность.

— Она разве делала пластику?

— Можно и без нее сильно измениться. Тем более с возрастом. Кондратьев знал ее молоденькой провинциальной девчонкой, а превратилась она в шикарную леди, худую, высокую (носила каблуки двенадцать сантиметров и брюки, их закрывающие, — таков был ее стиль), с черным каре и голубыми глазами.

— То были линзы?

— И парик. Для каре, похожего на шлем, ее волосы не годились.

— И что же случилось потом?

— У модного дома Джины Костелло появились постоянные клиенты из России. Из ее родного Пермского края. Фирма, что возила туда товар, была записана на Кондратьеву Л. В. Джина решила навести справки. Оказалось, это жена Валерия, который ныне заместитель губернатора Пермской области.

— Мир тесен, я все больше в этом убеждаюсь.

— Поэтому, если в твоем прошлом есть то, что может погубить тебя в настоящем, лучше держатся в тени, а Женька на модный пьедестал взобралась.

— Иногда на виду прятаться легче.

— Для этого нужны железные нервы, а Женя была нестабильной. Ее душевные раны только корочкой покрылись, ткни — и прорвутся.

— И что она натворила? Ведь я угадал, и она сделала то, чего нельзя было? Глубоко травмированные люди всегда допускают глупые ошибки, будто нарываются…

— Она создала коллекцию, навеянную прошлым. В ней все кричало о той драме. На маленьком примере: Валерий насиловал Женю в машине, он душил ее ремнем безопасности, а руки обездвиживал при помощи рукавов ее куртки. И на показе по подиуму ходили модели в платьях, похожих на смирительные рубашки, с украшениями на шее в виде ошейников с замками-карабинами. И это только один наряд! А сколько их было…

— Коллекция исключительно женская?

— Вот именно, что нет. Впервые Джина создала модели и для мужчин, а то, в чем они дефилировали, уже касалось Валерия и ее мести ему.

— Психотерапевту Жени было над чем работать, — покачал головой Фил. Он не думал, что она в своей глупости (а как еще это назвать?) так далеко зашла. — Кстати, мне нужен телефон Амалии.

— Если надеешься получить от нее информацию о пациентке, то зря, — напомнила Лида, но визитку Амалии протянула: та лежала на подоконнике с другим бумажным хламом, который она все забывала выкинуть.

— Естественно, она мне ничего не скажет. Но я найду способ добыть нужные мне сведения. — Филипп повертел головой и ни с того ни с сего спросил: — Ты его выбросила?

— Извини?

— Цветок, что я подарил.

— Отнесла в другую комнату, тут он вянет. — Он сбил ее этим вопросом с мысли. Лида, пережив физический и моральный стресс, чувствовала себя вялой, ей хотелось спать, но рассказ нужно было закончить. — Коллекция вызвала у экспертов восторг, но вещи покупались плохо. Они не были носибельными в отличие от тех, что до этого конструировала Джина. И только в России нашелся желающий приобрести каждый предмет. Естественно, это была фирма Кондратьевой Л. В. А сама хозяйка начала искать встречи с синьорой Костелло. Она пыталась договориться об аудиенции, и как крупный клиент могла на нее рассчитывать, но Джина поняла, что это Валерий через нее действует. Он считал послание и все понял!

— Подсознательно она хотела, чтоб он ее нашел?

— Иначе не рассыпала бы столько крошек, — поддакнула она, надеясь, что Фил поймет аналогию. Ведь ему в детстве читали сказки! — Сама Женя говорила, что у нее тогда случился длительный припадок. Она была сама не своя. Творила будто одержимая, не ела, не спала, только курила и пила кофе, не давая здравомыслию ни единого шанса… — Лида потянулась к телефону, взяла его и открыла на одном фото. На нем была изображена модель мужского пола в шароварах, сшитых будто из колючей проволоки, и в майке телесного цвета с неровными красными полосами. — Этот наряд сейчас выставлен в Нью-Йоркском музее моды, есть и другие вещи-экспонаты, но менее знаменитых галерей. Та коллекция — это вопль, вызов, вскрытая рана… Она не просто концептуальна — шедевральна!

— Выходит, все не зря?

— Именно. Но так Женя начала говорить недавно. Очевидно, сеансы с Амалией даром не прошли. Тогда же она рвала на себе волосы. Буквально. Хваталась за них и драла. Хорошо, что рядом оказался друг, который отвез ее в клинику. Его имя Лауренцо Россини…

— И с некоторых пор он муж Жени.

Она не удивилась услышанному. Фил шел по следу Жени, а значит, он знает, что по паспорту она Джинни (окончание имени изменено) Россини.

— Они поженились сразу после того, как она продала фирму. Сменила фамилию, статус и уехала в Марина-ди-Пиза, чтобы прожить остаток жизни затворницей.

— Где Лауренцо сейчас?