Там, где ты

– А как же с декорациями, костюмами и что там еще понадобится? – спросила я, постепенно осознавая масштаб затеянного нами предприятия.

– Об этом не беспокойтесь, Сэнди. – Она повернулась к Иосифу. – Дома у нас считают, что в старых театрах обитают призраки, потому что костюмы и грим постоянно куда-то исчезают. Ну да, они действительно пропадают, но привидения здесь ни при чем, во всяком случае, они ничего не воруют. Потому что самые шикарные костюмы ежедневно появляются тут, у нас. Бобби подберет все, что нужно, – спокойно заключила она.

– Она небось уже все продумала, – с любовью посмотрел на жену Иосиф.

– Время обдумывания кончилось, милый. Я уже все решила. Мы будем ставить «Волшебника страны Оз», – торжественно и гордо объявила Хелена, взбалтывая красное вино в бокале и отпивая глоток.

Я захохотала.

– А что смешного? – с любопытством спросил Иосиф.

– «Волшебник страны Оз», – выразительно произнесла я, – это не пьеса, а мюзикл. Его дети в школах ставят. Я ожидала, что вы предложите нечто более интеллектуальное. Допустим, Беккета или О^’Кейси. Но «Волшебник страны Оз»?.. – Я сморщила нос.

– Ух ты, надо же, похоже, мы тут имеем дело со снобом. – Хелена не сдержала улыбку.

– Я ничего не слышал про этого «Волшебника страны Оз», – смущенно сказал Иосиф.

– Вам что, в детстве никто книжек не читал? – изумилась я.

– Это не тот спектакль, который регулярно ставили в Ватаму, – напомнила Хелена. – А если бы вы, Сэнди, сегодня не покинули репетицию так рано, то знали бы, что мы решили отказаться от музыкальной версии. Существует адаптация, написанная много лет назад Денисом О^’

Ши, прекрасным ирландским драматургом, который находится здесь уже два года. Он прослышал о наших планах и утром принес ее мне. Мне показалось, это то, что надо, и мы уже распределили роли и прошли несколько первых сцен. Имейте в виду: им я сказала, что это ваше решение.

– Вы раздали им роли из «Волшебника страны Оз»? – Ее тирада не произвела на меня особого впечатления.

– А о чем эта пьеса? – Иосифа разбирало любопытство.

– Пусть Сэнди расскажет, – ответила Хелена.

– Ладно, ну, это такое детское кино. – Я подчеркнула эпитет специально для Хелены. – Его сняли в тридцатые годы. Там торнадо подхватил девочку Дороти Гейл и унес в волшебную страну. Попав в нее, она отправляется на поиски волшебника, который поможет ей вернуться домой. Просто смешно предлагать взрослым людям играть такое, – усмехнулась я и тут же поняла, что все остальные остались серьезными.

– И что этот волшебник? Помог?

– Да, – медленно протянула я, ощущая нечто странное в столь серьезном отношении к детской истории. – Волшебник помог ей, и она узнала, что на самом деле могла вернуться в любое время. Для этого достаточно было щелкнуть каблучками красных туфелек и произнести: «Дом – лучшее место на свете, дом – лучшее место на свете».

Иосиф так и остался серьезным:

– Значит, в результате она вернулась домой?

Стало тихо. Я наконец-то поняла почему и медленно кивнула.

– А что она делала, когда была в волшебной стране?

– Помогала друзьям, – спокойно ответила я.

– По-моему, не такая уж глупая история, – медленно произнес Иосиф. – Здешним жителям наверняка захочется посмотреть ее.

Я задумалась над его словами. Вообще-то я размышляла об этом всю ночь, пока мне не начали сниться красные туфельки, торнадо, и говорящие львы, и дома, падающие на ведьм, и пока фраза «Дом – лучшее место на свете» не зазвучала у меня в голове так громко и безостановочно, что я проснулась и произнесла ее вслух. А после этого побоялась снова заснуть.

Глава двадцать восьмая

Я уставилась в потолок, в то место прямо у себя над головой, где белая краска отошла от дерева и надулась пузырем. Луна идеально разместилась в оконной раме гостиной, служившей мне спальней. Голубой свет лился сквозь стекло, и тень от окна четко вырисовывалась на приземистом деревянном столе, образуя маленькое квадратное окошко, в котором самой луны не было, зато присутствовало ее призрачное сияние.

К этому моменту я окончательно проснулась. Взглянула на запястье и в очередной раз вспомнила, что часы пропали. Сердце забилось, как всегда, когда я что-то теряла: сразу же захотелось вскочить и приступить к поискам. Погоня за пропажами стала моим наваждением. Я испытывала азарт сродни охотничьему. В душу вселялась одержимость, не отпускавшая меня, пока не найду потерянное. Когда я пребывала в таком состоянии, окружающие могли мне кричать, вопить, уговаривать, – без всякого толку. Люди, которые оказывались со мной в подобные минуты, всегда говорили, что на них внезапно наваливается острое чувство одиночества, как будто я неожиданно их бросила. Все они считали себя жертвами моего равнодушия. И никому, похоже, не приходило в голову, что чувство, которое в этот момент испытываю я, не менее мучительно.

– Но ручка – это вовсе не то, что ты потеряла, – любил повторять Грегори.

– Нет, то, – ворчливо возражала я, засунув нос в сумку до самого дна и ожесточенно роясь в ней.