Там, где ты

Джек вернулся к своему последнему разговору с Аланом и ощутил вину за то, что так давил на него, заставляя припомнить еще что-нибудь. Совершенно очевидно, что полицейские уже выжали из него всю информацию до капли. Джек считал, что исчезновение брата — это до некоторой степени его вина: как старший, он, наверное, должен был сделать что-то такое, до чего не додумался. Его мать умерла с тем же тягостным грузом вины. Найдется ли кто-то в окружении брата, кто бы не казнил себя? Джек припомнил, как всего несколько дней назад в разговоре с ним Алан признался, что чувствует то же самое.

«Надеюсь, ты найдешь его, Джек. Я снова и снова проживаю ту ночь и мечтаю оказаться рядом с ним».

Кремовая пена на «Гиннессе» начала отделяться от темного напитка. Оставаясь все таким же непрозрачным, он постепенно светлел.

«Я снова и снова проживаю ту ночь и мечтаю оказаться рядом с ним».

У Джека сердце подкатило к горлу. Он лихорадочно пролистал страницы, чтобы снова найти показания Алана. «Мы планировали отправиться домой к Фионе и устроить там вечеринку. Я спросил Донала, пойдет ли он, Донал ответил „да“, и это было последним нашим разговором в ту ночь. Он не говорил мне, что уходит из „Супер-Мака“».

Бармен долил стакан, слегка подтолкнув кран вперед и позволив пене подняться до самой кромки.

Джек распрямил спину и сконцентрировался: сейчас ему никак нельзя потерять голову. Мысли стали собираться, подниматься вверх, и он ощутил, что вот-вот они подойдут очень близко к чему-то. Джек продолжил читать и перечитывать полицейский отчет и одновременно заново прокручивал в голове разговор с Аланом, состоявшийся всего лишь пару дней назад.

Пивная пена не вылилась и не потекла по краям стакана.

Джек заставил себя дышать ровно и сдержал страх.

Бармен принес ему пиво в уютную нишу и заколебался, куда приткнуть стакан, так как стол был завален бумагами.

— Поставьте куда угодно, — сказал Джек.

Бармен сделал круговое движение стаканом, держа его на весу, в конце концов выбрал середину стола и решительно вернулся к стойке и мужчинам, которые кричали, подбадривая своих лошадей, скачущих по телеэкрану. Джек перевел взгляд на рубиново-черное густое пиво в нижней части стакана. Он стоял там, где его поставил бармен, — на показаниях Алана, совсем рядом с теми несколькими фразами, которые Джек перечитывал снова и снова. «Я спросил Донала, пойдет ли он на вечеринку, он ответил „да“, и это было последним нашим разговором в ту ночь. Он не говорил мне, что уходит из „Супер-Мака“».

Джека начала бить дрожь, но он не знал почему. Он поднял трясущейся рукой стакан и послал фотографии брата дрожащую улыбку. Потом поднес стакан к губам и сделал большой глоток густого напитка. И в то самое мгновение, когда теплое пиво проскользнуло в горло, воспоминание о следующей фразе Алана вспыхнуло в его мозгу.

«Знаешь, я уверен, что в этом случае он действительно сел бы в такси».

«Гиннесс» застрял в горле, он закашлялся и вскочил из-за стола, чтобы как-то протолкнуть комок и не задохнуться.

— С вами все в порядке? — крикнул от стойки бармен.

— Ура! Давай-давай! — завопили сидящие в баре мужчины, радуясь победе своей лошади и так громко хлопая в ладоши и стуча стаканами по стойке, что Джек даже испугался.

Он тут же начал перебирать в уме многочисленные случавшиеся с ним недоразумения. Когда он ошибался, что-то путал, что-то недослышал или неправильно понял. Вспомнил вопросы, заготовленные к визиту и записанные большими красными буквами в дневнике Сэнди. Озабоченное лицо миссис О'Коннор. «Думаешь, он что-то не то сделал?» Она знала. Она все время знала. Озноб пробежал у него по коже. В сердце вскипела ярость. Он грохнул стаканом об стол, и из него выплеснулось кольцо белой пены. Ноги подкосились. Его целиком охватили злость и ужас.

Он не помнил, как покинул паб, как звонил Алану и как за рекордное время домчался до Лимерика. Когда он позднее задумался об этой ночи, выяснилось, что он не помнит о ней почти ничего. Во всяком случае, не намного больше, чем ему потом рассказывали разные люди. Единственным, что он мог извлечь из памяти, был отчаявшийся голос Алана, который непрерывно звучал у него в голове: «Я все вспоминаю и вспоминаю каждый шаг в тот вечер и мечтаю оказаться рядом с ним. Знаешь, я уверен, что тогда он действительно сел бы в такси!» Но его тут же заглушал грохот слов из показаний Алана: «Я спросил Донала, пойдет ли он на вечеринку, Донал ответил „да“, и это было последним нашим разговором в ту ночь».

«Последним нашим разговором».

Он солгал. Почему?

Глава сорок пятая