Там избы ждут на курьих ножках

Старик не выглядел грязным и неухоженным, как раньше, он был чистеньким – постиранным и поглаженным, и сразу стало ясно, чем старик и изба занимались, пока оборотни атаковали их. Определенно старик парил себя по всем правилам свежими вениками, которые она навязала после пробежек. Манька слегка рассердилась: изба-баня – передовая позиция, нельзя относиться к ее охране так беспечно. Но тут же вспомнила, сколько оборотней полегло, благодаря Борзеевичу, и деликатно промолчала.

– Я и сам в себе не разберусь, – сказал он загадочно с легкой задумчивостью, потягивая вино уже не так жадно. – Но есть еще горох в кармане. Мог бы я мыться в баньке, если бы не умел объяснять, что всяк будет счастливым, если отнесется с почтением к моей прихоти? Я заслужил боголепного отношения!

– Разбазариваешь мое имущество, – проворчал Дьявол.

Вместо того, чтобы охранять избу, он мылся, стирался и спал, и о каких, интересно, заслугах он мог говорить? За что Дьявол выставил перед ним третью бутылку вина, ревниво подумала Манька, завистливо наблюдая, как вино убывает. Она сама отпивала маленькими глоточками, растягивая удовольствие, прикрыв бокал рукой, потому что Борзеевич хищно наблюдал за тем, как пьет она.

– Правда твоя, не молился! – дьявол протянул Борзеевичу четвертую бутылку.

За что такая честь? У нее бокал пустой, и никто не предлагает ей дополнить.

Манька нахмурилась и выглянула в окно.

Возле ее избы разорванные окровавленные тела лежали как попало, разбросанные по земле, и были их десятки, может, сотни три, тогда как возле бани трупы оборотней лежали ровненько в рядок, а иные поднимались штабелями, и по ним было заметно, что они и в самом деле умирали счастливые, особых повреждений у трупов не было, будто перед смертью зверь примирился с человеком – и счет их шел на сотни, больше тысячи.

Это что, оборотни подходили к избе-бане, понимали, что Борзеевич собой занят, некогда ему, смотрелись по очереди в зеркало и отходили, чтобы лечь и умереть?

Заметив изумленный взгляд Маньки, Дьявол и Борзеевич переглянулись, перемигнулись и продолжили свою беседу, как ни в чем не бывало. Даже бессмертный Дьявол не мог так пошутить над нечистью, которая потеряно бродила по лугу, с ужасом взирая на растерзанные трупы, которыми брезговали даже мухи. И обязательно останавливались у сложенных в ряд оборотней, удивленно вскидывали брови и снимали перед мертвыми братьями головное уборы, пытаясь понять, как такое произошло.

Манька чутко прислушалась к тому, что творится за стенами избы.

Некоторые из оборотней уже пришли в себя и, возбужденно обсуждая происшедшее, пытались выдвинуть хоть какие-то предположения.

– Еханый бабай! А я говорил, что тут не чисто! Поимели нас, ох, как поимели!

– Да ну, можно подумать… оборотни среди нас… Это что же…

– Хватит, хотя бы себе признаться честно! Ловим кого-то среди леса… Нас, выходит, поймали… Опоили сонным зельем что ли? Я вчера еще с ними пил из одного горла…

– Ты и есть оборотень, не зря от серебра шарахаешься…

– А эта не боялась? А этот? Если я оборотень, почему ты живой остался? Мы что ли их всех? Я к серебру любви не испытываю, но крестик ношу, а так любой золото поболее любит… Просто тут серебро не серебро совсем.

– Хоть кто-то что-то помнит, что тут ночью произошло?.. Или нет?

– Я чуть-чуть… Драку помню, еще стрелы летели во-о-он оттуда!

– Ты хочешь сказать, что в избе сидит некто, который шутя положил полторы тыщи человек? Эх, жалко, сначала надо было поляну-то понюхать, понять, сколько их там, а то все следы затоптали, теперь что, сиди, гадай, кто там и сколько!

– Нет, не людей… Я еще помню, драка была. Со зверями.

– Получается, что мы ими были?

– Ой, ну ладно вам, я давно об этом знаю. Со мной каждое полнолуние так, очнулась – на улице. И как раз полнолуние. Только не надо говорить, что это я их! Он помнит, что зверей тут было много.

– Получается, что нас в ловушку заманили? Собрали всех разом и заманили в ловушку? Ну да, я оборотень, давно знаю, и ты, и он, и он, и она, а они разве не были? За каким их тогда сюда понесло?

– Может это, того, мы их? Они были такие, а мы другие?

– Брось! Не смеши! Такие же, как мы. Смотри сколько стрел на земле… Черт, стрелы тают… Гляньте, горят… Многие стрелой убиты, а остальные… А эти нахрена рядами улеглись?

– Я тоже нашел, смотрите-ка, с серебряным наконечником… Ждали нас, суки!

– Это в нас?! На нас?!

– Ай-яй-яй, это ж какая варфоломеевская гнида запоганила нам отдых?

– Это из избы, там вчера головы торчали! А что они к нам не выходят? Боятся нас?

– Я поняла, это они Бабушку Ягу!

– Ну… Там свинья лежала, я сам там был, вряд ли это была Бабушка Яга… В плену, наверное, держат…

– Господи, за что? Нам надо их достать! Нас за ними послали!

– А давайте красного петуха пустим! Поджарятся, никуда не денутся. Кто за?

– Думаешь, этому монументу хоть что-то станется?

– А почему бы нет? Расплавим да продадим! Это ж сколько бабла! Я за!

– Надо ребят собрать… И это, будете петуха пускать, поставьте охрану, они по реке могут свалить, караулить надо…