Там, за рекою, — Аргентина

В действительности же уругвайский гаучо, этот «краеугольный камень национальной эмансипации и труда», остался вне города, на периферии, среди 21 миллиона своих овец и 9 миллионов голов крупного рогатого скота. Он чужой в своей столице; на него смотрят как на пришельца непонятного, далекого мира, который только благодаря чистой случайности говорит на том же языке; как на пришедшего из мира иных людей и иных нравов.

Против иностранного капитала

Вскоре после второй мировой войны между торговым и платежным балансами Уругвая обнаружились сильные расхождения. Несмотря на то, что торговый баланс все время был благоприятным, большая часть платежного баланса оказалась в огромном пассиве.

Вплоть до второй мировой войны перед иностранными предпринимателями, трестами и концернами двери здесь были открыты настежь. В благоустроенном Уругвае ничто не угрожало их капиталовложениям. Им не приходилось бояться экономических потрясений, неуверенности и беспорядков, что в остальных южноамериканских странах было почти традиционным явлением. Иностранцы в Уругвае запустили руку во многие отрасли промышленности. После того как американцы пустили в эксплуатацию два мясохолодильных комбината, а англичане открыли третий, что же оставалось делать другим английским частным компаниям? Они бросились на железнодорожный и автобусный транспорт. Потом они перевели на свой счет трамвай в Монтевидео, телеграф, телефон и даже канализацию и водоснабжение. Предприниматели других стран не отставали от них. Деньги, которыми оплачивался труд иностранцев, и значительные прибыли компаний, — перекочевывали из Уругвая за границу. Иностранные концерны все сильнее давили на молодую республику, и Уругвай платил. У него тогда не было другого выхода, так как страна испытывала острый недостаток в специалистах и в отечественных средствах производства.

Уругвайские власти до известной степени придерживались того же принципа, что и соседняя Аргентина. Они стремились как можно скорее выплатить иностранные долги и выкупали одно иностранное предприятие за другим. Такая политика, разумеется, оставляла глубокие следы и в государственном бюджете и в платежном балансе. А иногда уругвайское правительство даже злоупотребляло принципами экономического освобождения Уругвая, взваливая на экономику своей страны непосильное бремя. Оно, например, втридорога заплатило за использованное и в течение всей войны не обновлявшееся оборудование частных английских железных дорог, и это тяжело отразилось на всей экономике Уругвая.

Почти все время, с 1926 по 1939 год, уругвайский государственный бюджет был довольно активным. Но в начале войны в бюджете произошел резкий срыв, и государственный дефицит стал расти с каждым годом. Правительство на собственные средства создавало новые отрасли промышленности, чтобы избежать экономической зависимости от иностранного капитала. Вскоре после войны оно завершило на реке Рио-Негро строительство плотины и гидроэлектростанции мощностью в полмиллиона киловатт. С той же поспешностью создает оно химическую промышленность в рамках государственной монополии и проектирует сооружение новых государственных предприятий.

Аналогичные замыслы и планы можно встретить и в других странах южноамериканского материка. Но там в большинстве своем лишь надежды да благие намерения. Уругвай же шаг за шагом осуществляет свои планы. На всем западном полушарии нет ни одного такого государства, которое в стольких отраслях и так основательно вмешалось бы в частное предпринимательство. Конечно, и в Уругвае в руках частных предпринимателей остается мелкая промышленность и большая часть внутренней и внешней торговли. Эти противоположные тенденции непрерывно сталкиваются друг с другом и в будничной жизни, и в правительстве, и в парламенте.

— Немногие из нас понимают, — горько пожаловался нам один из прогрессивно настроенных уругвайцев, — сколько Уругваю приходится переплачивать за этот компромисс только потому, что мы остановились на полпути…

Основатель нынешнего Уругвайского государства президент Хосе Батлье-и-Ордояьес впервые занял свой пост в 1903 году. Он встал во главе страны, которая тогда ничем не отличалась от большинства южноамериканских государств. Формально — республика, но ее конституция была простой бумажкой. Восстание за восстанием, гражданские войны, военные интервенции, дворцовые путчи, хозяйственная неразбериха, нищета широчайших масс населения и сказочное богатство кучки политических и экономических спекулянтов. Феодальный режим в сельском хозяйстве и фактическое беззаконие.