Там, за рекою, — Аргентина

«Во время матча «Бока Хуниорс» — «Индепендьенте» трех человек тяжело ранила полиция, открывшая огонь по зрителям. Пятнадцать человек были ранены камнями, полицейскими дубинками и бутылками из-под содовой воды. Беспорядки возникли из-за того, что судья не засчитал гол в ворота «Бока», а зрители попытались проломить решетки. Один из полицейских вынул пистолет. Ответом на это был град камней и бутылок. Полиция, подоспевшая на помощь, пустила в ход слезоточивые бомбы и огнестрельное оружие. Матч был приостановлен…»

Километр кинотеатров

Никакой другой, даже самый любимый вид спорта не привлекает в Аргентине столько любителей, как футбол. Зато он и вытягивает соответственно больше песо из их карманов.

В то же воскресенье, когда впервые после шести месяцев забастовки состоялся футбольный матч, 90 тысяч других портеньо собрались на двух ипподромах — «Палермо» и «Ла-Плата». Ипподром в Палермо пользуется мировой известностью, и даже ипподром Рио-де-Жанейро не выдерживает конкуренции с ним. А это уже кое-что значит! Он был не только свидетелем сенсационных ставок, но и местом действия бесчисленных голливудских фильмов, сценарии которых требовали сногсшибательных сцен с участием южноамериканской публики.

Об этом конноспортивном воскресенье газета «Ла Расон» писала, «90 тысяч портеньо переживали зрелище со всей Глубиной своих чувств — радовались, надеялись, волновались, горевали и приходили в отчаяние. Эти эмоции вызывали известные любимцы публики: Асусена, Катадор, Уайт Милк, Эйфель, Альтруиста. Эти чувства, правда, стоили хороших денег, но те, кто пришел их истратить, делали это с удовольствием. В Палермо и Ла-Плате было продано 5475458 билетов…»

Иначе говоря, 114 миллионов крон за полдня. Каждый зритель вынул из собственного кармана 1260 крон, чтобы вложить их в поводья жокеев и легкие ноги Асусены или Катадора. Но рекордного барыша букмекеры достигли во время розыгрыша Большого национального приза — «Гран Премио Насиональ 1948 года».

Тогда спортивная страсть обошлась зрителям в 132 миллиона крон.

Однако самый желанный источник волнений и развлечений — это кино. Каждое воскресенье зрительные залы заполняют 600 тысяч человек. Хотя аргентинская кинопромышленность сильно развита и для продукции ее широко открыты двери всех стран Южной и Центральной Америки, где говорят по-испански, добрых шестьдесят процентов демонстрируемых фильмов — североамериканского происхождения. Детективы, криминальные приключения, аферы с убийствами, порнографические ревю. Аргентинцы стараются не отставать. В ту неделю, когда мы приехали в Аргентину, состоялись премьеры отечественных аргентинских фильмов с такими названиями: «Преступная набожность», «Плотина ненависти», «Канареечная душа», «Безумная любовь», «Кровь на руках», «Поцелуй без меда».

Большинство первоэкранных кинотеатров сосредоточено на Корриентес и на Калье Лавалье у их впадения в авениду Нуэве-де-Хулио. Лавалье, которая днем выглядит невзрачной, тесной улицей, вечером сверкает, как торговая артерия города Флорида. Гигантские световые рекламы высотой в несколько этажей, как прялки, крутятся над головами прохожих, предлагая выбрать себе фильм. В равной степени привлекает зрителей и роскошь фасадов.

Вот сплошная стеклянная стена, от тротуара до крыши. Немного дальше кинематограф, зал и спиральная лестница которого словно созданы для декораций фантастических фильмов Уэллса. Напротив хрустальной «Нормандии» — кино «Хинду» в стиле индийских пагод, с легкими орнаментами и прихотливой пышностью мусульманской архитектуры. «Трокадеро» построен в более умеренном стиле модерн, зато фасад «Океана» словно сделан из одной громадной стеклянной плиты, и только вблизи можно обнаружить четыре стальные ниточки, идущие сверху вниз, и четыре — справа налево. В девятом куадро вас поражает вид «Ренасимьенто», в фасад которого внесли понехмногу от каждого стиля: колонны барокко с коринфскими капителями выделяются в матовой полутьме рассеянного неона, а на консолях вздымается к небу греческий тимпан. Окна в стиле ренессанс, смешанном с готикой, на карнизах с классической лепкой скачут голуби, перелетая на массивные железные фонари, взятые напрокат из средневековых замков.

Принцесса Лавалье пробуждается к жизни с наступлением темноты, как бабочка, живет несколько часов в целлулоидной одури кинолент, а в час ночи наркоз темноты, вороха выброшенных программок и пустота большого города укладывают ее в стеклянный гроб. Лишь полисмен, неромантичный принц этой сказки, тревожит ее сон, отводя упирающегося пьяницу в ближайший участок…

Аргентинская Венеция