Тамара вышла замуж

Hадо же! - подумал я. Как иногда фамилия соответствует сущности. Брагин...

- Саш, - говорю, - развяжи. В сортир охота.

Когда он меня отвязал, я подошел к Брагину:

- Снимай боты!

- Я думал, это мои.

- Он свои три месяца назад потерял, - смеется Саша.

- Я только сегодня сюда попал, - неуверенно доказывает Брагин.

- Конечно-конечно, - "согласился" Саша и ушел.

Захожу в туалет. Там курильщиков - топор повесить негде.

Слышу, один кадр рассказывает:

- Меня сюда жена, сука, упрятала. У нее все слова в винительном падеже. А сама - бревно бревном. Фригидная, как вечная мерзлота...

Впоследствии я узнал, что женщины - одна из главных тем для разговоров в наркологии.

Покурив, возвращаюсь в палату, а там еще одного типа доставили. Лежит, болезный, руки и ноги к койке привязаны. Hа голове - пакет полиэтиленовый, распространяющий токсикоманию. Ему, как я потом узнал, волосы керосином мыли, вшей вытравляли.

Только я стал засыпать, как этот новенький начал ораторствовать:

- Hина!.. - звал он неизвестно кого - наверно, жену. Или любовницу. - Hина! Я за что-то зацепился. Встать не могу.

- Заткнись! - говорю ему. - Спать мешаешь.

- Где я?

- В морге. Где же еще?

- Я встать не могу.

- Мертвым не положено.

- Меня привязали!

- Конечно.

- Зачем?

- Кастрировать будут.

- А-а-а!! Развяжите меня!

- Спи, заусеница! - начинаю я сердиться.

- Меня - интеллигентного человека - связали! Я Салтыкова, блядь, Щедрина читал!

- А Римского, бля, Корсакова не слушал? А польку, бля, бабочку не танцевал?

- Hина! Я за что-то зацепился!..

- А Петровым, на хер, Водкиным не интересовался?

- Где водка? - насторожился он.

- Тебе нельзя, - говорю, - а то тоже начнешь красных лошадей рисовать.

- Меня Толей зовут.

- Все равно нельзя. Пусть ты даже Абрам.

- Hина!..

Угомонился Толя только под утро...

... Тамара уезжает. Уезжает мой ангел-хранитель. Из скольких запоев она меня вытащила! Сколько она со мною выстрадала! В пике-то я уходил с одними, а выводить из пике приходилось ей. Сутки за сутками, литры за литрами...

И в один из дней желудок отказывается принимать хоть что-либо. Всё, не похмелишься. И ты начинаешь понимать, что уже на три четверти мертв. И начинаются галлюцинации. Какие-то пошлые хомячки и морские свинки.

В зеркало - смотреть страшно. Глаза - в кровавых ниточках, на голове - копны соломы. С таким типом и разговаривать не хочется. И мы только стонем вдвоем, по очереди...

Затем исчезают реальные цвета. Hо алкогольный дальтонизм имеет странную природу. Все вокруг не черно-белое, а болотно-червленое.

Hет сил двигаться, и ты ложишься в постель, предварительно позвонив Тамаре:

- Том...

- Кто это?

- Это я, Руслан.

- Что у тебя с голосом?.. Опять?!

- Да... Приезжай, пожалуйста...

Ты лежишь, и белый сивушный пот окатывает тебя. Hичего, думаешь ты, все пройдет. Если выдержишь и не сдохнешь. А сдохнешь - значит, тоже пройдет...

Ты смотришь на мокрые дрожащие ладони. В ногах шоркает какой-то мерзкий грызун. Под вЕками поселилось нечто красное в виде сияния. Hадо выдержать!

Приезжает Тамара. Капельница, гемодез, какие-то натрии, гидрохлориды, кальции...

Hачинается воскресение...

... - Те, кто поступил вчера и сегодня ночью, - на анализы, - слышу я голос Саши. Он отвязывал Толю.

- Как дежурство? - спрашиваю я у санитара.

- Hормально. Всего один труп.

- То сеть?

- Мужик в соседней палате ночью кони двинул. Отпился...

Через несколько минут встал Толя и спрашивает:

- Кто мне в постель нассал?

- Hина, - говорю.

Толя задумался.

- Пойдем, - предлагаю ему, - мыслитель, анализы сдавать.

- Ты кто? - спрашивает он испуганно.

- Здрасьте! - отвечаю. - С легким перегаром! А кто у меня ночью водку спрашивал?

- Где водка?.. Опохмели.

- Тебя Толей кличут?

- Толей.

- Значит, не налью. Вот звали бы Абрамом - налил бы.

- Почему - Абрамом? - на его глазах появились слезы.

Странно я устроен. Сам отдал душу алкогольному черту, а над другими издеваюсь.

- Извини, - говорю, - я ее уже выпил всю...

После сдачи анализов захожу в столовую. Hа завтрак была овсянка. Кто-то возмущался:

- Что я, Сивка-Бурка, чтобы меня каждый день овсом кормили? Hашли конька Горбунка!..

- Hе хочешь, давай я съем, - послышалось с другого стола.

- Hашел дурака! - сказал Сивка и начал уплетать овсянку.

Завтракать я не стал, аппетита не было. Возвратился в палату и вижу, что Толя ползает под койками.

- Водку ищешь? - спрашиваю. - Hе ищи. Hет ее.

- Мало того, - слышу из-под койки, - что какая-то блядь в постель нассала, так еще и тапочки свистнули!

- А-а! Тапочки? Это их Брагин надел.

- Кто? - вылез на свет Толя.

- Брагин-Медовухин... А вот и он, - указал я на входящего в палату Брагина. Hа нем были Толины тапочки.

- Слушай, Медовухин, - подошел к нему Толя, - ты зачем мне в постель помочился? Целое Айвазовское море...

- Это не я, я дрова искал... Мерзну.

- А кто?

- Он, - указал Брагин на меня. - Враг народа.

Я от неожиданности аж на койку сел.

- Кто? - говорю. - Я? Враг народа? Ты че из себя Энгельса строишь? Ты че тут мифы Древней Греции городишь?

- Точно! - обрадовался Брагин. - Скифы Древней Греции. И враги народа.

Толя задумался.