Тамбовский волк

Звонок телефона вновь разбудил ее. Она схватила сотовый, но, секунду спустя, поняла, что звонит обычный гостиничный телефон. Это был администратор.

— Владислава Сергеевна, простите, что разбудил вас, но к вам пришел мужчина и хочет вас видеть.

Тысяча мыслей промелькнула в ее голове.

— Кто он?

— Наш врач, Борис Сергеев. Он спрашивает вас.

24 августа 2000 года

10.07.

— Сергеев рассказал мне эту историю, Леш. Пока мы шли по лесу. Я только не знаю насколько можно ему верить. Он говорит, что видел… как Розанов превращался. И это заставило его поверить. Но, понимаешь, ведь возможно и другое объяснение.

Влада оторвалась на миг от дороги, что бы взглянуть на своего напарника. Алексей сидел на непривычном месте пассажирского сидения. Вид у него был довольно бледный.

— Да? — спросил он как-то вяло, — спорить не хотелось. Перед глазами все еще стоял темный сарай, и девушка, умирающая на его глазах…

— И какое же?

— А гипноз тебе не приходил в голову?

— Если бы вы пришли раньше, то ты бы увидела сама. Какой гипноз…

Влада вздохнула. Вот уже почти сутки напарник односложно отвечает на все ее вопросы. Словно сердится на нее за что-то.

— Алексей…

Какие доказательства оборотничества могут быть для нее допустимы? Свидетельские показания? Чьи? Отца, на глазах которого погиб единственный сын? Оглушенного ударом по голове напарника? И все?

— Алексей, — она вздохнула, — я верю тебе. Правда. Но доказать ничего нельзя. Понимаешь?

— Доказать можно все, Влада, нужно только хотеть это сделать.

— И как ты собираешься доказать это?

— Анализ хромосом Дмитрия Баринева и волчьей шерсти показал 100 % совпадение. Вот улика, которая может стать решающей.

— Решающей для чего? Кого ты собрался привлечь к суду? Ты что, забыл, где работаешь?

— Неужели тебе неинтересно, есть оборотни на самом деле или нет? — устало спросил он.

— Интересно, — ответила Влада, — только я знаю, что их нет.

— Ты веришь в то, что их нет, — ответил Алексей. Его утомил этот бессмысленный спор. Душу грело только отданное им распоряжение отправить тела Гали и волка, вернее отца Гали Розановой, на исследование в Москву. Распоряжение, о котором Владе было ничего не известно.

Несколько миль они проехали в молчании.

— Знаешь, — сказала Влада, — а ведь мы забыли кое-что.

Алексей нахмурился. У него тоже было ощущение, что есть еще одна зацепка, одна ниточка, но все то, что свалилось на него за последние сутки, вымотало слишком сильно.

— Михаил! — в голосе напарника, Влада услышала прежние нотки, — Мы забыли о малыше! О Мише Розанове! Поворачивай, поворачивай обратно!

30 августа 2000 года

22.17.

Нянечка поцеловала его в лоб и укрыла одеялом. Он задержал на миг полную руку женщины. Оставаться одному жутко не хотелось.

— Смотри, Мишенька, какой заяц. В нос ему ткнулась мягкая игрушка, — Давай малыш, засыпай.

— Тетя Даша, скажите, а когда приедет папа?

Нянечка вздохнула и села на кровать к ребенку. Вообще-то это не ее работа. В штате детдома есть психолог, который должен был давно уже подготовить маленького пациента к печальным известиям.

— А разве тебе не говорили, что случилось с папой?

— Говорили, — грустно кивнул мальчик. И с Галей тоже. Они попали в катастрофу. Большой грузовик наехал на нашу машину, когда я был в гостях.

— Мне очень жаль, Миша, что так случилось. Поверь. Но такое бывает иногда. Тут уж ничего не поделаешь. Но с тобой все будет нормально. Тебе скоро подберут новую семью. Возможно, там у тебя будет другая сестра или брат. Они будут любить тебя. И ты их полюбишь…

— А папа? Я его больше не увижу?

— Наверное, нет, малыш. Наверняка нет. Ладно, спи. Завтра к тебе придут два человека, они хотели с тобой поговорить сегодня, но было поздно, и их не пустили.

— А, — разочарованно сказал Миша, они опять будут задавать дурацкие вопросы.

— Да? — удивилась тетя Даша, — а какие вопросы они задавали?

— Ну что я люблю есть, не видел ли у нас дома волков, про папу, Галю и маму все время спрашивали. Картинки всякие показывали…

— Вот, видишь? Ничего страшного. Давай спи.

Тетя Даша еще раз поцеловала Мишу.

Дверь закрылась. Он остался один.

Ничего страшного? Как же! После визита двух этих типов его отвели к врачу и начали тыкать всякими приборами. Кололи руку, что бы добыть кровь. Ему было не больно, а скорее страшно… Миша запутался. Его пятилетнее существо переполняли эмоции, но он не слишком хорошо мог разобраться в испытываемых им чувствах, а уж тем более описать их…

Он знал, что ни в какую семью его не отдадут. А запрут в какой-нибудь комнате, что бы продолжать мучить своими приборами. А если отдадут — то обязательно будут следить за ним. Эти люди, сказали, думая, что Миша не понимает ничего, — этот феномен нужно исследовать. Феномен — это он, Миша. И папа и Галя.

И ни в какой катастрофе не погибли они. Тетя Даша или не знает, или обманывает его. Хотя она добрая. Их убили. Так же могут убить и его.