Тамерлан

Хан был очень доволен, что я добровольно присоединился к нему и, по воле Божьей, облек меня полным доверием. Ни одного из своих предположений хан не приводил в исполнение, не посоветовавшись предварительно со мною. Так, однажды, до сведения хана дошло, что его эмиры в кипчакской степи подняли знамя бунта. Хан спросил моего совета, как следует поступить в этом случае: идти ли на кипчаков самому, чтобы примерно наказать виновных, или же послать только войско?

Я сказал: «Если ты пошлешь кого-нибудь, то будет две опасности; если пойдешь сам – одна опасность; умный человек тот, кто предпочитает одну опасность двум»…

Туглук Тимур остался очень доволен моим ответом. Вскоре хан отправился на кипчаков, сам предводительствуя войском, а мне, на время своего отсутствия, вверил управление Мавераннахром.

Туглук Тимур-хан, поручая мне управление страной, снабдил меня грамотой, в которой значилось, что Туглук Тимур отдал Мавераннахр брату своему Тимуру. Это было сделано во избежание междоусобий и притязаний врагов Туглук Тимура…».[53]

Тогда (1360 год) жители Мавераннахра очень недолго находились под властью двадцатипятилетнего Тимура. Как явствует из автобиографической части его «Уложения», Туглук Тимур, вопреки своим обязательствам, в 1361 году снова привел армию в Трансоксанию, отнял у нашего Героя управление Мавераннахром, чтобы отдать его в руки своего сына Элиас-Хаджи, а Тимура поставил главнокомандующим и советником молодого князя.

Однако, как писал М. И. Иванин, «…согласие его с правительством Элиас-Хаджи продолжалось недолго по следующим причинам: известно, что Чингисхан и первые его потомки были язычниками (шаманистами-тэнгрианцами. – А. М.), и во владениях их была полная веротерпимость; но в XIV столетии ханы потомства Хулагу, Батыя, Цагатая и их вельможи начали принимать магометанскую веру, особенно в местах, где была оседлость, где были построены мечети и школы и где была сильная корпорация магометанского духовенства и потомков Магомета.

Кочевой же народ, особенно к северу от Сырдарьи, по-прежнему оставался при языческих верованиях и обрядах, что ставило его в частые столкновения с магометанами. Войска Туглук Тимура состояли преимущественно из язычников, к которым принадлежало много узбеков.[54]

Судя по названию некоторых племен узбеков, надобно полагать, что это были остатки прежних кочевых народов, населявших при Чингисхане степи к северу от Тянь-Шаньского хребта, которые, не желая покориться ему, укрылись в ущелья Алтайского, Саянского и Тянь-Шаньского хребтов и в леса Сибири.

Но когда между потомками Чингисхана начались междоусобия, когда власть ханов ослабела, тогда узбеки в свою очередь начали делать набеги на земли цагатайских ханов, однако, вероятно не имея еще достаточных сил, чтобы быть самостоятельными, они подчинились хану Туглук Тимуру, с которым и перешли через реку Сыр.

Составляя своевольные общины, не подчиненные строгой дисциплине…, они, при вторжении в земли между реками Сыр и Аму, грабили мирных жителей, не щадя духовенства и потомков Магомета. Эти грабежи и неуважение к духовному сану были причиной частых столкновений узбеков с Тамерланом, ревностным магометанином».[55]

Именно об этих столкновениях с узбеками и их последствиях повествует Тимур в своем «Уложении»: «Когда узбеки начали совершать в Трансоксании величайшие жестокости и невыносимые притеснения (ибо уже семьдесят сеидов, потомков пророка Мухаммеда, или сыновей сеидов были брошены в оковы).